– No, – тут же отвечаю вру я, глазом не моргнув.
Парочка опять о чем-то перешептывается.
– Максим! Эй, Максим! Хорош прятаться за японскими спинами! Выходи! – кричу я громко, чтобы та услышала наконец и показалась.
– Maxim? Who is Maxim? – cпрашивает японец. Удивленно переглядывается с женщиной.
– Хорош придуриваться, – говорю ему по-русски. Не знаешь по-нашему? Да и хрен с тобой! Мажорка зато знает. Ну, чего спряталась? Боишься, да? – кричу ещё громче.
Японцы опять перешептываются, перебирая ногами. Видимо, хотят поскорее закрыть дверь – они оба закутаны в простыню, под которой, кажется, кимоно не наблюдается.
– Ма-а-а-кси-и-им! – ору я истошно. Наплевать, что двери в коридоре начинают открываться, и оттуда выглядывают сонные испуганные постояльцы.
– Чего разорался? – вдруг слышится голос мажорки. Только не из-за японских спин, а из двери слева от моего номера.
Я замираю с распахнутым ртом, перевожу взгляд справа налево. Зараза! Я что же это… Перепутал номера? Мне надо было пойти налево, а попёрся направо…
– Чего шумишь-то, псих несчастный? – строго спрашивает Максим. – Ты посуду разбил?
Я бледнею, чувствую это всем телом, потом краснею и рвусь к себе в номер. Захлопываю дверь, закрываю её на ключ. Потом запираюсь в ванной. Скидываю одежду, сажусь в душевую кабину, притворяю дверцы, включаю горячую воду и, обхватив руками голову, зажимаю уши. Меня нет. Я умчался на другую планету.
Господи! Если ты есть, сделай так, чтобы я прямо сейчас провалился куда-нибудь на двадцать этажей под землю! Стыдно-то как!!! Я сижу, не слыша и не видя ничего вокруг, только ощущая, как вода хлещет по телу. И всё, что мне теперь остается, это придумывать себе самые неприятные эпитеты, из которых полудурок – самый безобидный.
Глава 25
Раннее утро. Я сплю в кровати, накрывшись одеялом с головой и скукожившись до состояния эмбриона.
– Отелло! Слышь, Отелло! Это твоя Дездемона! – я слышу, как хихикает мажорка за дверью. Не пущу. И выходить не буду. После конфуза, что приключился со мной минувшей ночью, мне вообще стыдно кому-либо на глаза показываться. И Максим – в первую очередь. Это же надо мне было так вляпаться в жир ногами! Мажорка теперь меня живьем съест, заприкалывает до полусмерти. Что, собственно, и началось уже.
– Динь-дон, я ваша ма-а-ма, я ваша ма-а-ма, вот мой дом, – напевает она теперь голосом Козы из фильма «Мама». Намекает мне, что я козлёнок несмышлёный. Да сама ты коза! Поднимаюсь с постели и, в чем был, то есть в «боксерах», иду открывать дверь. Настрой у меня самый решительный. Ну, сейчас всё ей скажу! Ну, то есть… Что-нибудь скажу, и точка!
На пороге стоит Максим. Увидев меня в неглиже, она усмехнулся и, проведя взглядом снизу вверх и обратно, говорит похабным голосом опытной проститутки:
– Ну что ты, Сашок, в самом деле. Я ещё не готова…
– Максим! – рявкнул я. – Хватит придуриваться. Говори, чего пришла!