Он разозлился из-за того, что мамина семья оплачивала счета. Это продолжалось на протяжении долгого времени, и я решил, что он давно все понял и его это устраивало. Его ведь уволили почти год назад. А мы все еще жили в квартире. И свет у нас не отключали. И деньги на выпивку у него были.
Мысли вылетали из головы, с каждым ударом я становился слабее. Тело ломало. Меня поймали в ловушку. Обычно, с моей силой и ловкостью, у меня получалось противостоять отцу. Но встать сейчас было невозможно. И сползти вниз под стол тоже, пока отец вот так орет, что я должен отстаивать свое мнение как мужчина.
Мне хотелось ответить, что мужчина не стал бы бить своего ребенка, но во рту все онемело от боли. Господи, как я все это ненавидел! Ненавидел его. Ненавидел, что Пикси смотрит на это. Я молился, чтобы она спряталась куда-нибудь, как я и просил ее всегда делать. И притворилась, что у меня нормальный отец, нормальная жизнь.
Боль пронзила затылок, в глазах мелькали искры.
Может, он и не собирается останавливаться. Сейчас отец достаточно трезв, чтобы рассчитать силу, и при этом очень зол, чтобы дать ей волю. Все это в дополнение к тому, что я был в ловушке, означало неизбежную поездку в карете скорой помощи с моим любимым оправданием: «Матч по баскетболу был жестким, не только мне так перепало».
Казалось, что зрачки словно выдавили из глаз, оставив только белки, похожие на маслины без косточек, не видящие в ночи.
Я начал задыхаться, и, когда тарелка с остатками пиццы вдруг стала красной, понял, что у меня течет кровь изо рта. Изо всех сил я пытался набрать в легкие как можно больше воздуха. В глазах побелело, я больше ничего не слышал, кроме белого шума.
Каждый удар отдавался эхом по телу.
Как вдруг это прекратилось. Черт возьми, наконец-то все закончилось! Руки Пикси коснулись моего лица, она прошептала:
– Все хорошо. Теперь все хорошо.
Я ничего не видел; может быть, навсегда ослеп. Адреналин от случившегося и страх потерять рассудок вызвали дрожь.
– Двигайся же. Ты. Огромная. Задница, – бормотала Пикси, толкая что-то.
Когда я услышал стон, то понял, что это был раненый Брюс. Затем она отодвинула стул, на котором я сидел, и мои легкие наконец наполнились воздухом, больше никаких препятствий.
Я захлебывался кровью. Пикси подошла ко мне, положила свою нежную, словно цветочный лепесток, руку мне на щеку и протянула полотенце, чтобы я мог откашляться.
– Тебе нужно к врачу. Это ужасно.
Она коснулась кончиками пальцев моих шеи и головы. Я поморщился. Она извинилась. И до нас снова донеслись стоны.
Брюс приходил в себя после того, что произошло. Затем я услышал тошнотворный звук, очень похожий на удар головы об пол.
И голос Пикси:
– Тупой ублюдок. Если ты убил его… – Она остановилась, не закончив.
Затем просунула руки мне подмышки и отодвинула стул еще дальше. Боль в боку была такой острой, словно в меня вонзили нож. Может быть, он сломал мне ребра. Как получилось, что я оказался к нему спиной? Почему не предвидел, что может случиться? Что он разозлится из-за того, что мы попросили мамину семью оплачивать счета? Я должен был догадаться.
ebooksa