– Да не…
– Да, – перебивает меня Теодор твердым голосом.
Мария-Луиза кидает на моего сводного серьезный взгляд. Точно не знаю, сколько они друг друга буравят, две секунды или три, но в воздухе повисает холодное напряжение. Еще чуть-чуть, и полетят искры по всей кухне.
Но вскоре Мария-Луиза мило улыбается мне и говорит настолько искренне, что я не совсем понимаю, что было пару секунд назад:
– Ну ладно, я пойду. Вы знаете, где меня найти!
А после скрывается в дверном проеме.
Теодор соврал. Мы не разговаривали. Мария-Луиза никоим образом нам не помешала.
Вновь встречаюсь взглядом с Теодором. Сводный ухмыляется и, держа в руке половину яблока, огибает столешницу, которая служит дополнительным столом. Он останавливается передо мной. Смотрит свысока, обжигая холодом. Склоняется, оперевшись руками о стол.
Я ощущаю его яблочно-сахарное дыхание на своей коже. Слышу бешеный стук его сердца. В горле резко пересыхает. Ком тревоги подскакивает к гортани и застревает пробкой. Мне трудно дышать.
Теодор, кажется, испытывает то же самое. Я чувствую это, хотя по виду сводного сразу и не скажешь. Облизываю пересохшие губы и…
Совершаю ошибку.
Дыхание сводного становится тяжелым. Его взгляд перескакивает с моих губ на глаза и вновь на губы. Я вижу, что Теодор что-то скрывает от меня. То, чего я знать не должна. Между нами усиливается напряжение, и мое сердце начинает биться чаще.
– Что ты хотела мне сказать? – спрашивает Теодор так сладко, что у меня трясутся коленки.
Как этому засранцу удается заставлять меня одним лишь взглядом чувствовать себя… неуютно?
– Я… – хриплю в ответ.
Но понимаю, что ничего дельного в голову не приходит. Ровным счетом ничего, одна пустота. Дыхание становится прерывистым.
Теодор склоняется еще ближе, так, что я могу разглядеть каждую ресничку. Нет. Мы не должны стоять так близко. Это неправильно. Это возмутительно. Однако я ничего не могу с собой поделать.
– Я… – шепчу снова едва слышно.
– Ты… – продолжает дразнить меня Теодор.
– Я…