Парень моей подруги. Запрет на любовь

— Окей, — она на секунду отрывает руки от руля и примирительно поднимает ладони вверх. — Я просто хотел тебя предупредить, что ты совсем не знаешь Влада, — он перестаивается, включая поворотник.

— Это я тебя совсем не знаю, как и ты меня: в жизни не поверю, что ты по доброте душевной хочешь открыть мне глаза на своего одноклассника.

— О, так он тебе рассказал, — блестит темными глазами Артур. — Что ты еще знаешь?

— Ничего, — качаю головой, глядя на лобовое стекло.

— Владик у нас драчун. Знаешь, сколько раз его наказывали за это? Ты же видела мою ногу?

Я киваю. Мне почему-то стыдно.

— Владик постарался. Хромота навсегда останется. Я теперь на любую смену погоды реагирую, жру обезболивающие горстями. Про спорт можно забыть, секс тоже предполагает некие ограничения.

Я заливаюсь краской. Даже не пытаюсь выглядеть невозмутимой. Артур поворачивает голову и смотрит на меня. В его глазах проскакивает странная эмоция и тут же исчезает.

— И к чему ты ведешь? — Тихо интересуюсь я.

— Ты славная, хочу тебя предупредить, чтобы тебе потом не было слишком больно.

— Какой ты заботливый, — защищаюсь единственным доступным мне способом — сарказмом. Я не дам запудрить себе мозги.

— А знаешь, почему мне досталось? — Я молчу и смотрю на проплывающий мимо весенний город, Артур продолжает, не дождавшись моей реакции: — Я встречался с его сестрой в школе. Ты ничего не подумай: ей четырнадцать было. Все было мило и целомудренно. Записки, робкие поцелуи, прогулки за ручку. Геля была яркая, умная, острая на язык.

Я тут же вспоминаю коробку в доме Влада с надписью «Геля».

— И за это Влад тебе ногу сломал? За записки, поцелуи и прогулки?

— Я заканчивал одиннадцатый класс, собирался поступать в Москву, а Ангелина закатила истерику, настраивала Влада против меня. Говорила, что я ее унижаю, пристаю, один раз даже насвистела Владу, что я типа ударил ее.

— Ну, Влада можно понять. Он защищал сестру, — неуверенно говорю я.

— Ага, не разбираясь. Избил друга до полусмерти, — задумчиво говорит Артур, въезжая в смутно знакомый двор.

Мы останавливаемся перед шлагбаумом. Из будки выходит охранник и подходит к машине. Артур опускает стекло.

— Извините, ваши номера в черном списке, не могу вас дальше пропустить, — говорит мужчина в форме.

— Тогда я здесь девушку высажу. Она в третий дом, к Соколову, — говорит Артур, приветливо улыбаясь.