И почти сразу началось. Китайские пехотинцы остановились и начали оборудовать позиции. Какие именно с такой дистанции не разобрать, но начальство говорило про четыре русских шестидесятимиллиметровых миномёта да около дюжины пулемётов. Каких именно то ли разведка не сообщила, то ли начальство не сочло нужных оводить… А винтовках там полный разнобой — есть и японские «арисаки», и русские «мосинки», и карабины Нудельмана. Как они при этом выкручиваются со снабжением патронами, Бабель понятия не имел. Трудно, наверное, приходится.
Как только китайцы остановились, наши, наоборот, ускорились. Со стороны, наверное. Смотрелось самоубийственно — бросаться в атаку на залегшую пехоту, втрое превосходящую в численности.
Но некоторое время спустя, когда грузовики опередили пехоту и с кузовов сняли тенты, китайцы должны были сильно струхнуть. Йося снова улыбнулся, представляя чувства китайского офицера. Рассмотревшего в бинокль четыре пушки Гочкиса. Они ведь только кажутся слабенькими. Моряки ими раньше мины расстреливали. Так что стреляет такая пушка быстро, в минуту до пятнадцати выстрелов. И дальность большая, почти до горизонта добить может[3]. А местность тут открытая, китайцы сами так подобрали, чтобы пулеметы эффективнее были.
Вот только… Тут «врата вавилонские» хищно усмехнулся, сейчас не спасут их ни пулеметы, ни миномёты. Первые могут попасть в грузовик да не пробьют броню. А вторые — просто не достанут. Далековато им. Шах и мат, как говорится. Сейчас пушки поработают, выбьют минометы с пулеметами, а там вперед пулеметные машины выдвинутся. Не уйти от них даже кавалерии, а уж тем более — пехоте.
И тут с неба раздался странный гул. Повертев головой боец обнаружил тройку самолетов. Те снизились, и на позиции китайцев полетели какие-то… Отсюда казалось, что капли. Вот только рвануло там так, что сомнений не осталось — это такие мощные бомбы. Сделанные специально, чтобы бросать с самолетов. Были и промахи, но миномётную позицию накрыло не один раз.
Чуть позже самолёты вернулись и с них сбросили какой-то вымпел. Хм, сдаваться, что ли, потребовали? Точно! Не прошло и пяти минут, как над китайскими позициями выкинули белый флаг.
Позже выяснилось, что за этим самым «инцидентом» наблюдал и маньчжурский патруль. После доклада о произошедшем разгроме их командование приняло решение вернуться восвояси, сделав вид, что их тут никогда и не было.
Бойцов же Юань Шикая разоружили и взяли в плен. Вернули только после подписания договоров, признающих независимость обеих Монголий и Тувы.
А Бабель всё думал, не перейти ли ему в авиацию. Грозное оказалось оружие. Свободной Иудее может пригодиться.
Опять же, уважение лётчикам со всех сторон, платят, наверняка, хорошо. Да и девки на шею вешаются. Нет, точно, нужное дело! Стоит попробовать! Самолёты — это сила!
«Самолёты — это сила!» — в который раз думал Санёк Лаухин. Вот казалось бы, отсюда до Нарьян-Мара[4] чуть больше сотни вёрст… Черт, то есть, километров. Все «Прогрессоры» старательно использовали систему измерения с метрами и килограммами. Уже не только подражая Воронцову, но и просто для удобства работы.
И вот эту жалкую сотню вёрст они на катере плелись почти всю ночь. Да еще потом до посёлка почти час добирались — дороги в этих местах даже летом не очень, да и грузовик занят был. А эти — вжух — и за неполный час долетели! И дальше полетят, уже над морем. И — вот ведь везение! — Сашку с собой берут. Он чуть не взвизгнул от восторга. Пришлось аж губу закусить, чтобы удержаться. Впрочем, его возьмут только вместе с хирургом, а того уговорить на полёт оказалось непростой задачей.
— Александр Викентьевич, ну право слово, никакого риска нет. Вы посмотрите на нашего красавца. «Сикорский-ГП-1»[5], что означает — «самолёт конструктора Сикорского, грузо-пассажирский, первая модель». Кабина полностью закрыта, удобные кресла, нигде не дует. Вы будто в автомобиле прокатитесь. Вы же не боитесь автомобилей, верно?
— Нет, господин Артузов. Я и самолётов ваших не боюсь. Но у меня есть ответственность перед пациентами. А вы предлагаете мне авантюру. Лететь над морем, без запаса горючего для возвращения… Я ведь правильно вас понял, если вы не отыщете эту самую метеостанцию, то вернуться мы уже не сможем? Да и моему молодому помощнику ещё жить да жить… Нет, я решительно отказываюсь идти на такое.
— Простите, но вы поняли не совсем верно. Наш аппарат — это последнее слово техники. Сейчас он оборудован четырьмя посадочными местами.
— Я вижу только три! — едко прервал пилота пожилой хирург.
— Четвертое слегка утоплено, фюзеляж к концу сужается, поэтому последний пассажир летит как бы в шезлонге. Но ваш молодой ассистент не возражает, тем более, что сзади есть и небольшое окошко в полу. Так что, в отличие от нас, он будет видеть всё, что прямо под нами.
Санёк, услышав это, невольно расплылся в улыбке. Ещё бы! Он был готов лететь даже в багажнике, а тут — такое предлагают.
— А наш багаж?