Лирелии – цветы заката

– Вот же черти, брысь! – кричал его друг.

– Какая дурацкая у него шляпа, – заметил Тор. – Еще и этот красный цветок сбоку. Это такая мода на Эсфире? Держите меня семеро… Хорошо, что я собака.

– Нет, это не стиль Эсфира, – пояснил я своему псу. – Это скорее два каких-то городских сумасшедших.

Чувство эйфории и необъяснимой тяги к этому месту постепенно проходило. Я и сам не мог объяснить себе, что это вдруг на меня нашло.

– Поехали к Мариусу, – сказал я Тору, и мы направились к повозке.

Пока Тор разминал лапы, бегая по саду, мы расположились на веранде, обсуждая последние новости столицы Южной империи и прошедший мальчишник, который я пропустил, присматривая за племянниками, пока Вальгард был с Астрид в родильном отделении госпиталя. В какой-то степени у меня с племянниками тоже был мальчишник. Только вместо алкоголя – молоко с медом на ночь, вместо разговоров на мужские темы – чтение сказок и бесконечная беготня с игрушечными мечами и стрелами. И бесконечные «а почему», «а для чего», «а можно», «а как это». К ночи у меня гудела голова, несмотря на то что я вампир. Как женщины справляются с этим каждый день, ума не приложу.

– Как себя чувствует Астрид? – спросил Мариус, наливая мне в бокал эльфийского вина.

– Превосходно. Они вроде как нашли с Вальгардом толковую няню на особые случаи и даже смогут появиться на вашей с Эмилией свадьбе. Ненадолго, конечно.

– Мы будем рады с Эми видеть их. Как племянницу назвали?

– Хельга. В честь нашей с Вальгардом матери. Отец, женившись на ней, так ее полюбил, что после ее смерти, когда Вальгарду исполнилось три года, ходил как в воду опущенный. Потом отошел, конечно. Жизнь-то на месте не стоит. Но больше так и не женился. Говорил, что, может быть, женится, если встретит женщину, подобную нашей матери, но… Не случилось.

– Ну, теперь понятно, в кого ты такой, – усмехнулся по-доброму Мариус. – Гены пальцем не размажешь.

Я рассмеялся, подумав, что мой друг, в общем-то, прав.

– Кстати, я извиняюсь за небольшой беспорядок здесь, – Мариус обвел рукой гостиную. – Мы еще не успели с Эми разложить все ее вещи, которые она перевезла из родительского дома. Один ее гардероб чего стоит. Там только платьев около сотни наберется, если не больше. А всяких туфель, вуалеток, сумочек, украшений и всего прочего – даже считать страшно! Косметика – то вообще отдельный разговор и три чемодана величиной с княжество Элендиль. В такие моменты я думаю, что быть женщиной – чертовски нелегкая работа. А быть красивой женщиной – так вообще адский труд.

– И не говори, – согласился я, и мы расхохотались.

Раздался тихий хлопок, и около камина появился объемный сверток из бумаги.

– Это моя Эми прислала снимки и портреты в рамке, которые она захотела забрать в этот дом, – пояснил Мариус, подняв бумажный пакет.

Разорвав упаковку, он убедился, что стекла фоторамок целы, и, смяв обертку, бросил ее в камин.

– Оставлю пока снимки здесь, – он положил невысокую стопку на стол и кивнул на верхнюю фотографию: – Это Эмилия вместе с подругами на весеннем фестивале.

Я бегло взглянул на большой портретный снимок и… сердце пропустило удар. Я не поверил своим глазам! Посмотрел на него вновь. Жар разлился в груди. Я забыл, как дышать и вообще обо всем на свете, словно земля ушла из-под ног. Неужели? Неужели? С портрета, обнимая двух подруг, среди которых была будущая супруга Мариуса, на меня смотрела с нежной улыбкой и горящим взором изумрудных глаз моя Ингерд.

Глава 8