– Дэйв говорил, что тебе очень плохо и ты бы хотела поспать. Как-то непохоже, что еще вчера ты была прикована к постели. С тобой точно все хорошо?
– Да, мама, все прекрасно! – на взводе ответила ей, выпрямившись и агрессивно посмотрев в ее удивленные глаза. Пряди моих светлых волос упали на покрасневшее лицо, и я с еще большим раздражением откинула их обратно.
В эти секунды я видела перед собой женщину, которая была заодно с правительством, которая была причастна ко всем нашим страданиям. Я была ослеплена злостью и желанием высказать ей все. И не заметила, как Дэйв в одно мгновение застегнул молнию на моих сапогах, а затем намотал на мою шею длинный шарф.
– Кажется, ей снова нездоровится.
Дэйв насильно повернул меня к себе лицом, и начал натягивать пальто на напряженное тело. Я молчала и не противилась, хотя меня все вокруг раздражало.
Он одной рукой сжал мое плечо, а второй поднял лицо за подбородок.
– Попрощайся с родителями и братом, – строго произнес он.
Еще несколько секунд я как вкопанная обдумывала его слова, а затем почувствовала, как злость отступила, пелена спала с глаз. С виноватым видом я повернулась к своей семье, как ни в чем не бывало быстро обняла их и поцеловала, заостряя внимание лишь на Алексе.
– С днем рождения, – поздравила с искренней улыбкой, но он не ответил мне тем же.
Брат крепче сжал меня и прошептал на ухо:
– Если что-то не так, ты всегда можешь поговорить со мной. Я твой брат и помогу тебе. Подумаешь, что мне тринадцать. Можешь положиться, как на старшего.
– Я знаю, спасибо. – Я отстранилась и чмокнула его в щечку. Беспокойство в его глазах не испарилось.
Из дома мы почти что вылетели, чтобы не нарваться на новые неприятности и не выдумывать новую правду для мамы, которая точно готовила еще несколько вопросов, благо папа остановил ее и сказал отпустить молодоженов домой.
– Ты чуть не выдала себя. Надо контролировать эмоции, – с осуждением сказал Дэйв.
– Знаю, но меня поглотили злость и обида. Она же поспособствовала тому, что я оказалась в лагере.
– С ней что-то не так. Когда я с ней общался, она казалась мне запрограммированной. Вспомни хотя бы свои видения. Там было что-то о маме, – продолжил он.
– Да, они называли ее «безупречной светлой». Но я даже понятия не имею, что это значит и как выяснить, правда это или нет. Раз никто из светлых не знает о существовании «безупречных», значит, это тщательно скрывают.
– И значит, не стоит раньше времени превращать свою собственную маму в монстра.
– Но…
Мы уже зашли в подъезд, когда я вдруг задумалась: Дэйв ведь и сам был не в себе, но говорили только обо мне. Это лишний раз выставляло меня эгоисткой, хотя в моей голове были тревоги и о муже. Может быть, он специально отводил все беседы от себя?