– Почти нет… – заверяю я.
– Если разболится, дайте знать.
– Обязательно.
Убрав штатив от кровати, она прихватывает лоток и выходит из палаты. Однако дверь тут же снова открывается, и на пороге появляется мама.
На моей шее тут невидимая петля затягивается. Преред глазами рой мушек разлетается.
– Милеша…
– Кто тебя пустил?
– Старуха разрешила поговорить с тобой.
– Не называй ее так. – отзываюсь холодно, принимая сидячее положение.
Поджав губы, она закрывает дверь и подходит ближе. В руках коробка из кондитерской, на лице маска сожаления.
– Как ты, дочка?..
– Нормально.
– Я тебе пирожные принесла. Твои любимые.
– Спасибо.
Шумно вздохнув, мама оставляет их на тумбочке и опускается на стул для посетителей.
Я снова смотрю в потолок, потому что повисшее между нами напряжение можно резать ножом.
– Голова болит? Мне сказали, у тебя сотрясение.
– Не болит.
Мама нервничает. Волнуется за меня или злится, я не знаю. Пусть уходит.
У меня словно пелена с глаз упала. Недостатки мамы, которые я раньше не замечала, вдруг стали выпуклыми и вылезли на передний план.