- Едем? – уточняет он.
- Да. Домой, - не решаясь посмотреть в глаза, сиплю еле слышно.
- Иришка, прости за платье, - звонко проговаривает Марк за моей спиной, и моя рука машинально взлетает к груди, чтобы прикрыть позор.
Мразь.
Эта реплика обрубает последнюю ниточку, связывающую меня с прошлым.
Эти слова не дань вежливости. Они сказаны для Грозового с целью вбить между нами клин.
Заживо сгорая от стыда и гнева, ныряю в салон и, скинув туфли, залажу на сидение с ногами.
Кляйс пытается стучать в окно и посылает воздушные поцелуи, но мне так мерзко, что одна только мысль о том, чем могло закончиться наше уединение, вызывает приступ тошноты.
Но даже не это самое страшное. Катастрофа заключается в том, теперь Алекс считает, что пока он ждал меня здесь у подъезда, я трахалась с Марком в его квартире.
Потому что со стороны именно так все и выглядит. Я, взлохмаченная, в разорванном платье, и полуголый Кляйс.
Закусив губы, безмолвно стону.
Я только что пробила дно.
Коротко переговорив с охраной, Алекс отталкивает Марка от машины и садится на переднее пассажирское сидение. Заполнивший салон запах надвигающейся грозы и его кожи поднимают во мне огромную волну глухого отчаяния.
Я понимаю, что не должна на него смотреть, но поделать с собой ничего не могу. Просверливая взглядом дыру в его виске, пытаюсь считать его настроение, поймать хоть одну эмоцию, свидетельствующую о том, что ему не плевать.
Но все безрезультатно. Склонив голову, он смотрит в экран своего телефона. Ни словом, ни делом не дав понять, что его что-то задело. Время от времени перебрасываясь с водителем короткими фразами, кажется, забывает о моем присутствии.
Опустив глаза, я принимаюсь крутить на пальце его кольцо. Ладони мелко дрожат, а к горлу подступают слезы. Свисающая бретелька с торчащими из нее нитками неаккуратно лежит на животе.
Я хочу поговорить с Алексом. Знаю, что этот разговор уже ничего не изменит, но все равно хочу, чтобы он знал, что между нами с Марком ничего не было.
Я хочу хоть немного оправдаться в его глазах, потому что он единственный, чье мнение мне не безразлично.
- Алекс, - обращаюсь к нему, - Миша может пересесть в другую машину?
- Не положено, Ирма Сергеевна, - не глядя на меня, сухо отвечает он.