Спуск на орбитал она пропустила, хотя обычно ей нравилась посадка, в отличие от подъёма. Нравилось опускаться на внутреннюю поверхность орбитала. Спуск означал, что глазу открывался обзор места, даже если оно было видно только через экран.
Она родилась и выросла на планете, что являлось редкостью для Культуры. Это случалось даже реже, чем появление на свет на корабле, что само по себе встречалось не часто. Такое положение сохранялось на протяжении последних тысячелетий. Все эксцентричности, которые она впоследствии склонна была проявлять на протяжении своей жизни, она приписывала этой странности своего рождения. Она провела на планетах больше времени, чем где-либо ещё — столетиями живя на них, — но все равно не могла думать об этих естественных природных реликтах как о единственно приемлемых для существования обителях, а об Орбиталах как о чем-то из ряда вон выходящем, ведь искусственные миры намного превосходили ныне количество естественных обитаемых миров.
В конце концов, было неоспоримо, что планеты — естественные образования, а Орбиталы — искусственные, хотя она полагала, что, если смотреть непредвзято, жить на поверхности огромной, свёрнутой в клубок и обёрнутой атмосферой каменной сферы, удерживаемой на ней только гравитацией, не более естественно, чем жить внутри Орбитала, будучи прикованной к нему вращением, где атмосфера существует благодаря тому же движению и не вытекает за края благодаря стенам из алмазной пленки и невесть еще какой экзотической смеси материалов и полей.
Она дремала и, всё еще находясь в состоянии между дремотой и пробуждением, спросила у своего древнего терминала, строил ли кто-нибудь когда-нибудь планету или натыкался на естественно образованный орбитал. На первый запрос она получила утвердительный ответ — да, строили, хотя и крайне редко в течение обозримых эпох. На второй вопрос ответ был безоговорочно отрицательным — нет, случаи обнаружения естественных орбиталов, равно как и сам факт существования оных, неизвестны.
— Вот ты где, — сказала она Йовину, заставляя афора подняться и озаботившись тем, чтобы заново натянуть уздечку животного. В конце концов, планеты не гарантируют полной естественности, подумалось ей.
Афора фыркнул.
В ту ночь, у верховья холмов, может быть, в километре или чуть выше, близ чаши с почти иссякшей водой, Тефве спала под звёздами, освещенная отчасти и дальней стороной орбитала.
Это был действительно неестественный признак таких гиперконструкций, полагала она. Можно было в любой момент не заметить внутренний изгиб, пройдя по трубе, позволявшей опуститься на сотню метров ниже или куда-нибудь в космическое подповерхностное пространство, наблюдая при этом море или облака, примыкавшие к стене, тогда как явные признаки того, что наблюдатель прижат вращающейся системой к внутренней стороне тороида десяти миллионов километров в поперечнике, проявлялись ночью — дальняя сторона при этом сияла в дневное время, а сторона, с которой происходило наблюдение, была обращена «спиной» к солнцу, вокруг которого вращался весь орбитал.
Ну, если только облака на стороне орбитала не были чересчур густыми, подумала она сквозь сон.
Утром, несмотря на протесты Йовина, они выехали в серой предрассветной мгле.
— Не смей плевать в меня, одуревшая спотыкающаяся кляча, — сказала Тефве, плюнув в афора в ответ. — Нравится? — Она вытерла лицо, пока Йовин, фыркая, отирал свое. — Надеюсь, тебе жаль. И больше никаких плевков. Держи.. — Она протянула зверю несколько сушеных ягод.
Ряд высоких скал укрывал их в тени почти до полудня, что позволило им идти чуть дольше. Они ели, пили и дремали под навесами.
Дорога перед перевалом круто забирала вверх, Тефве слезла с Йовина и повела животное по петлявшей тропе. Сухие камни похрустывали под её сапогами и копытами афора. На повороте тропы, уже почти у вершины, один из крупных камней, сдвинувшись, вызвал небольшой оползень. Его дробный, перекатывающийся, грохочущий звук отразился от скал и склонов вокруг, как внезапно прозвучавший среди ясного дня гром. Тефве смотрела, как окутанная пылевым облаком масса спускается вниз, опасаясь, как бы та не перекрыла и не смела часть тропы, но, к счастью, этого не произошло, и стонущая груда камней и валунов остановилась на пологом склоне в некотором отдалении от дна долины.
Плато пролегало всего в пятидесяти метрах под ней, стоявшей на вершине перевала, окольцованное острыми пиками и неровными зубьями скал. На его поверхности ярко выделялись соленые озера и тонкие, нанесенные ветром завитки бледного песка. Йовин запыхался. Тефве погладила животное по морде и огляделась вокруг, пока горячий ветер настойчиво трепал ей волосы, развевавшиеся и ударявшие по лицу. Она улыбалась, чувствуя, как высохшая кожа на губах протестует против этого проявления эмоций.
В нескольких километрах, мерцая в нагретом воздухе, виднелся скальный выступ, где дрон Хассипура Плин-Фри колдовал со своими песчаными потоками.
Тефве провела рукой по голове, ожидая обнаружить цветок, сорванный ею накануне и украшавший её волосы, по крайней мере, до сегодняшнего утра, думая оставить его здесь, на перевале, как своего рода веху. Однако пальцы ее ничего не нашли: цветок исчез, видимо, сорванный ветром или потерянный ею где-то на пути к вершине.
ГСВ Содержание Может Отличаться
ГКУ Рабочие Ритмы
— Похоже, что вы ищете общества наших братьев и сестер-суперлифтеров и сделались своего рода серийным буксиром для них. Вам стало скучно?
∞
ebooksa