– Итак, – сказала я, – улыбаемся! Черт, по пол-лица только видно.
Он вдруг сел рядом, все так же обнимая меня – уже за талию:
– Если ты еще дальше отодвинешься, вообще ничего видно не будет!
Наши щеки соприкоснулись, и он помог мне направить камеру на наши лица, а потом и сам завладел ею – руки-то у него оказались длинными, не то что у меня. Первые несколько снимков были неловкими, а потом мы разошлись, строили рожицы, подставляли друг другу рожки, улыбались. Фотографии были не слишком хорошего качества – все-таки сказывался недостаток освещения, но нам это не мешало.
Внутри меня резвился мятный привольный ветер. И на какое-то мгновение я забыла обо всем – о воспоминаниях, о неясной тревоге, засевшей в сердце, о том, что родители могут застукать меня в таком состоянии, о натертой коже на ногах… Забыла о том, что Клоун меня раздражает, а то, что я не могу понять причину этого чувства, раздражает еще сильнее. Вернулись ли мы в детство? Я не знала. Станем ли мы после этого нашего теплого разговора больше общаться – тоже. Я знала лишь то, что здесь и сейчас, под звездами и на широких перилах, мне весело. И ему – тоже.
Может быть, я начинаю узнавать нового Даниила Матвеева? Но эта мысль мелькнула упавшей звездой и исчезла. Мы продолжили. Легкость в голове, легкость в сердце и в каждой вене – казалось, в них закачали вместе с кровью эликсир воздушной радости. В какой-то момент я поцеловала его в щеку – для фото, без какой-либо задней мысли, и тотчас почувствовала, как напряглись его пальцы на моей талии. А может, мне это почудилось?
– А что не в губы? – весело спросил он, и я даже не стала возмущаться. Почему-то лишь коротко рассмеялась. А потом, громко вздохнув, призналась:
– Я не умею целоваться, – новый смущенный вздох. – Представляешь, я кого-нибудь полюблю и даже не смогу с ним встречаться, потому что мне будет стыдно признаваться ему в этом!
Теперь настал его черед смеяться, но это был не обидный смех, а добрый. И в глазах Дани я прочитала не удивление, а скорее умиление.
– Правда никогда не целовалась? – на всякий случай уточнил он.
– Правда. Смешно, да? – Сейчас опять будет тонна шуточек на эту тему. Но Клоун меня удивил.
– Нет. Это мило, – сообщил он, улыбаясь и глядя мне в глаза.
– Что в этом милого? – поинтересовалась я удивленно, потому как половина моих одноклассниц хвасталась не только поцелуями.
Но он проигнорировал мой вопрос.
– А почему ты никогда не целовалась?
Наверное, если бы я была в себе, я бы просто послала его и заявила, что это не его ума дело. Однако сейчас, окутанная легкой алкогольной эйфорией и еще каким-то странным, почти невесомым обволакивающим нежным чувством, я просто пожала плечами.
– Так вышло, – сказала я тихо.
– Ты любила кого-то и хотела целовать только его?
Я хотела целовать тебя, дурачок.
– Я вообще никого не любила. Я, наверное, какая-то не такая.