— Я решил, что это очень ценный подарок, — Добрынин говорит серьёзно, но глаза искрятся весельем. — Поэтому лучше, если он будет стоять там, где я провожу больше всего времени. Будет служить напоминанием.
— А… ага, — реагирую довольно глупо.
— И потом, дома кот может его опрокинуть на себя.
— Какой кот? — смотрю непонимающе.
— Мой кот.
— Откуда у те… вас взялся кот? — я так ошарашена, что смотрю на него во все глаза.
— Так вышло, — мужчина пожимает плечами.
— И как его зовут?
— Бингли.
Резко отворачиваюсь, не в силах сдержать улыбку. Ну надо же!
— Вы хотели со мной поговорить? — хирург тянется ко мне, но тут же убирает руки за спину.
— Да, хотела! — я делаю глубокий вдох. — Никита Сергеевич, вот за своего кота вы беспокоитесь, а как насчёт моего?
— А что с Дарси? — он хмурится.
— Разбил вазу с цветами и, подозреваю, нажрался листьев, — отвечаю мрачно. — Вот, посмотрите на это! Я не хочу регулярно кормить животное лекарствами!
Показываю ему две особенно глубокие царапины и не успеваю опомниться, как моя кисть оказывается в тисках мужских рук. Добрынин мягко сжимает запястье, еле касаясь, проводит кончиками пальцев по следам когтей.
— Обработала? — кидает на меня встревоженный взгляд.
— Естественно, — закатываю глаза, — что за вопросы!
И тут Никита склоняется и целует тыльную сторону кисти! Я так теряюсь, что ничего не предпринимаю, а он нежно поглаживает кожу, переворачивает ладонь и прижимается губами в том месте, где бьётся жилка пульса.
Чуть не ахнув, дёргаю руку на себя. Волоски на коже встают дыбом.
— Колючка, — тихо произносит мужчина, отпуская меня.