«Бобунца тут нет, поэтому пусть будет народной», — подумал он.
Улыбающийся Дзержинский подошёл к нему и крепко пожал руку, после чего с удовольствием слушал недурное исполнение всем известной музыки.
— Трогательно, — произнёс он, когда оркестр закончил играть. — Признателен.
— А как ещё мне встречать избавителя? — обрадованно спросил Аркадий. — Голоден?
— Я в вагоне… — заговорил Феликс Эдмундович.
— Идём, экипаж ждёт, — позвал его Немиров.
Они доехали до здания Совета, но пошли не в зал заседаний, а в столовую, что стояла через дорогу, на углу Пирожковского проспекта.
— Как доехал? — спросил Аркадий, когда они заказали по борщу, по котлете с макаронами.
— Рутинно, — пожал плечами Дзержинский. — Мне опять за тобой доделывать?
— Чего это сразу доделывать? — удивился Аркадий. — У меня всё по регламенту — строили коммунизм всей губернией. Основу заложили, а тебе самую малость оставили — просто достроить…
— Я заметил, что когда ты очень доволен, то превращаешься в весёлого и жизнерадостного человека, — улыбнулся Феликс Эдмундович.
— А кто нет? — вопросил Аркадий.
— Свердлов, например, — ответил Дзержинский.
— Туше, — вздохнул Немиров.
— С контрой разобрался? — уточнил Феликс.
— Обижаешь, — произнёс Аркадий, изобразив обиду. — Они у меня вот здесь все были!
Он сжал кулак и потряс им.
— Верю, — кивнул Дзержинский. — А милиция?
— Образцового порядка, — заверил его Немиров. — Следственный отдел самостоятельно выявил боевую группу эсеров, взявшихся за старое…
Эсеры очень расстроились от того, что их не пустили к кормилу власти, поэтому заняли позицию «против всех». Большевиков многие из них просто ненавидят. Поэтому совершенно неудивительно, что боевая группа, засевшая в доме у Иерусалимского кладбища, задумала убрать военного коменданта и весь его аппарат. Они начиняли бомбы взрывчаткой, причём делали это в самый неудачный момент — в момент милицейской облавы.