Но незнакомка уже вновь склонилась к своему шару и оставила ее вопрос без ответа. Девушки переглянулись, и Липа чуть заметно пожала плечами.
Некоторое время тишина в комнате нарушалась лишь их дыханием. Затем гадалка усмехнулась и пробормотала:
– Забавно…
– И что же во мне вас веселит? – вспыхнула Ира.
Женщина бросила на нее короткий взгляд. Как плетью хлестнула.
– Гневливая ты, Ирина Лангман. А забавно то, что гнев на латыни так и будет – Ira.
Она снова замолчала и уставилась в таинственные глубины, а Антон, похоже, решил разрядить обстановку.
– А что, шар реально хрустальный или мэйд ин чайна? Там подсветка внутри или типа того?
Он протянул руку, намереваясь постучать пальцем по прозрачной поверхности, но замер, остановленный одним коротким словом.
– Нет!
Запрет мимолетно сорвался с губ гадалки, и в воздухе ощутимо разлилась угроза. Это почувствовал даже твердолобый Антон, судя по тому, что так и не дотронулся до шара. А у Липы от властного голоса, наполненного неожиданной силой, и подавно вся спина покрылась мурашками.
– У тебя душа попроще, – как ни в чем не бывало произнесла гадалка и подняла на Иру взгляд. – Не так переливается противоречиями, но зато упорная. Сильная и целеустремленная. И верная, это очень важно! Держись за это, Ирина Лангман, когда собьешься с пути и гнев станет застилать глаза.
Порывшись в ящике-картотеке, гадалка вынула еще один конверт и протянула Ире:
– Это твой.
Подруга забрала конверт и слегка подтолкнула Антона, призывая освободить стул. Но гадалке и впрямь контакт лицом к лицу не требовался.
– Теперь Олимпиада Афи́нская…
– Ивано́ва она, – поправила Ира гадалку и скептически хмыкнула.
А Липа невольно поежилась. Холодок скользнул по коже.