Поманил меня в соседний кабинет, где находилась его личная лаборатория. Включил аппарат и вывел на экран увеличенное изображение крови. Знакомая картинка множества эритроцитов и лейкоцитов привлекла странным свечением. Оно перетекало от клетки к клетке, а, сталкиваясь с другим таким же, вызывало короткую вспышку.
Я затаила дыхание. Сразу вспомнились искорки, которые порой пробегались по моей коже.
— Этого никто не должен видеть, — прошептала я.
— Тогда с этого дня никаких анализов вне этой лаборатории, — сухо отозвался доктор и прищурился: — Ты тоже принимала образец шестьсот тринадцать?
Я промолчала — смысл отвечать. И так ясно, ведь у Ника похожая картина. Только он не искрит, как наэлектризованная эбонитовая палочка.
Доктор Флеминг приблизился ко мне и взял за руку:
— Роза, я беспокоюсь за вас. Ты не понаслышке знаешь, что произойдёт, если о тебе или Нике станет известно. Историю болезни Доминика я подправил, кое-кто мне был должен, поэтому удалось и в системе убрать диагноз, заявив, что произошла ошибка. Но твоя беременность и это странно свечение… Я понятия не имею, к чему это может привести! И советую немедленно избавиться от зародыша.
У меня будто булыжник провалился в желудок. Стало так тяжело и холодно, что было трудно дышать. К глазам опять подступали слёзы, но я упрямо помотала головой.
— Я не беременна! Доктор, этого не может быть. Я бы точно запомнила, если бы что-то произошло. Но я не была с мужчиной… Очень долго! Да, я слышала неприятные истории о том, что некоторые мрази пользуются женщинами, пока те выходят из криосна. Но с момента приземления прошёл год! Случись что, я бы уже родила.
— Но, — он осторожно сжал мои пальцы, — что, если это случилось не на Земле?
От намёка мне краска бросилась в лицо, но я твёрдо ответила:
— Нет. С иха у нас ничего не было. Фиктивный брак и пара поцелуев для отвода глаз. Я совершенно уверена, что никакой беременности нет.
— Давай я возьму кровь сам и снова всё проверю, — сдался доктор.
Я согласилась, а через час уже освободилась и ехала домой. В висках пульсировала боль, к горлу то и дело подкатывала тошнота, а в ушах звучал встревоженный голос Флеминга. «Диагноз» подтвердился, и это вызывало у меня сильнейшее недоумение.
И сопротивление.
— Непорочное зачатие! — выслушав, потрясённо ахнула Миранда.
— Меня трудно назвать непорочной, — горько усмехнувшись, осадила подругу. — Ты в курсе, я даже замуж пошла не девственницей.
— Тогда это Такет! — подскочила она.
— Тс, — прижав палец к губам, я покосилась на дверь в детскую. — Ника разбудишь. Думай, что говоришь.
— Он же тебя целовал? — не сдавалась Миранда. — И ты рассказывала, что в этот момент в твоё тело что-то вливалось. Вот, это оно!