- Просто любопытно. Не хотите – можете не отвечать.
- Нигде не работал. Я воевал.
- Да, я так и думал.
- Два года. В Чечне. Наёмником.
Мне очень хотелось узнать, на чьей стороне он воевал, но этот вопрос я задать не решался. Такой вопрос мне кажется бестактным. Всё равно что гомосексуалиста спрашивать, активный он или пассивный.
(Какой-то неудачный пример. При чём здесь одно к другому? И совершенно неуместно сравнивать… Военные и представители сексуального меньшинства – они несопоставимы. Во всяком случае, в нашей стране. Вот на гнилом Западе – да, у них там каждый месяц кого-то в армии насилуют… А у нас военные – это символ мужественности, а гомосексуалист- это символ… ну, не женственности, конечно… ну в общем, не мужественности! А чёрт знает чего!
Вот раньше, давно, было такое. В армии Македонского, например. У спартанцев тоже это дело было распространено. Даже у римлян! Воины-любовники. Считалось, что воюют они лучше, чем нормальные, гетеросексуальные воины, потому что в бою помогали друг другу и в то же самое время друг перед другом красовались…)
- Ведь я после Афгана, - продолжал Владимир, - попробовал прижиться на гражданке, но не смог. Не мог найти себя. И оставалось либо в ментуру, либо в бригаду, а ни туда, ни туда не хотелось… А в наёмниках благодать. Делаешь то, к чему привык, и тебе ещё копейка капает.
Мы какое-то время помолчали, потом я спросил, не знаю для чего:
- А что на войне самое страшное?
Он подумал и спокойно сказал:
- Не знаю. Страшного много, но оно привычно. А вот самое неприятное, когда в бою среди противников ты узнаёшь друга… И это не компьютерная игра, ты не можешь выйти…
Интересный мужик, подумал я. И пипец насколько одинокий, раз такое рассказывает малознакомому типу, почти первому встречному…
- Да, - протянул я глубокомысленно, - война…
Он кивнул, словно соглашаясь со мной.
- Война самых лучших берёт…
- Разве?- спрашиваю. – Ведь остаются те, кто сильнее, умнее, хитрее…
Он снова кивнул:
- Да, эти остаются, а самых лучших она берёт…
Наверное, подумал я, глядя на его ничего не выражающее лицо, в том бою завалил он своего товарища и теперь простить себе этого не может.