— Прошу простить меня, Аве! Я не знала, что вы живёте по другому календарю, заглажу вину, — затараторила та. — Любая сумма, может вещь, всё что попросите! — Глория бухнулась на колени.
— Ладно, — благодушно произнесла Аве. — Это всего лишь пятое приношение, будь шестое, точно бы прокляла! На стул садись, раз пришла.
— Ай, спасибо! — повеселевшая Глория поднялась с колен и уселась на резной стул, обитый красным бархатом.
— Вижу, проблема у тебя! — как бы банально ни прозвучала фраза гадалки, на посетительницу она произвела неизгладимое впечатление.
— Ах, неужели так заметно?
Никто из нас не видел лица Глории, но всем стало понятно, что она в шоке.
— Второй месяц сама не своя хожу, мужа к себе не подпускаю, тревожно на душе, и бессонница мучает, будто чакры забились… Скажите, что вы видите? — она замолчала, наблюдая за действиями гадалки.
Аве раскладывала карты, переворачивая некоторые, как мне казалось без всякого порядка, горящие по краям стола восковые свечи отбрасывали на шторы причудливые тени, что напоминало танец неведомых зверей.
— Забились, говоришь? — посмотрела исподлобья. — Когда в последний раз с чужим мужчиной была?
— Сегодня утром… часа в два дня, — ответила та, практически без запинки.
— Волосы вижу, ножницы, — Аве переворачивала карты, не поднимая глаз. — Парикмахер-обыватель с большими усами.
— Ага, это Пьер, там не только усы большие.
Аве на это фыркнула.
Бук начал подхихикивать, а Грон оставался серьёзным.
Ева, которую я до сих пор не представлял в теле гадалки, что несложно, обороты речи и движения были чужими, достала откуда-то ёмкость, вроде большого стакана красного цвета, поставила на стол. Затем вдруг шлёпнула ладошкой по шторе, послышалось глухое рычание, шлёпнула ещё раз, рык усилился.
— Выходи уже, сколько можно звать? — недовольно произнесла Аве.
Оттуда выскочило нечто, сначала так показалось, сантиметров двадцать от пола, непропорционально треугольная голова с оттопыренными, уродливыми ушами, выпученные глаза, из пасти торчал прикушенный кривыми клыками язык. Странный урод оббежал стол, рыча на притихшую Глорию. Та постаралась ужаться и даже ноги задрала, длинные шпильки сверкали на уровне крышки стола.
— Что за тварь? — спросил я у Грона.
— Ничего сверхъестественного, всё с Терры… Всего лишь гремучая смесь ши-тцу и китайской хохлатой. Бук её у подружки позаимствовал, любит сырую курятину.
— Гы, милашка, я её просто Исчадием зову.