— Егор Андреевич, — строго приветствует меня секретарша. — Пройдите, пожалуйста, со мной. Ирина Викторовна просила вас подождать в другом кабинете.
Она встаёт из-за стола и ведёт меня в конференц-зал.
— Подождите здесь, пожалуйста.
Интересно, что за конференция будет? Я сажусь и минут пять медитирую, глядя на белый гипсовый бюст вождя мирового пролетариата. Ленин, партия, комсомол! Ленин, партия, комсомол!
Дверь открывается и заходит Ирина. Она сосредоточена и явно не в настроении. Лица на ней нет, можно сказать.
— Привет, — кивает она и садится за широкий стол напротив меня.
Хм… Я встаю и начинаю его обходить, чтобы подойти к ней.
— Сядь на место, — указывает она указательным пальцем на стул, где я только что сидел.
— Ириш, ты чего строгая такая?
— Сядь.
— Ты из-за Снежинского что ли?
— А ты откуда знаешь? — хмурится она.
— Я что-нибудь придумаю, не переживай, — киваю я и сажусь на место.
— И что, интересно? Заставишь его забрать свой донос и извиниться?
— Да, — соглашаюсь я.
— Да только это уже ничему не поможет. Эта его хрень уже в Москву улетела. Так что твоей широкозадой Куренковой подождать придётся, пока меня с этого места не турнут.
— Почему он это устроил, интересно? Что у него за зуб на тебя?
— Зуб у него на тебя, на Ефима, по нему это тоже бьёт, на меня, за то что ты на фабрике секретарём стал… да мало ли за что ещё. Говнистый он мужик и мутный.
Мне только такие в последнее время и встречаются.
— А чего он хочет? Чего добивается тем, что ты не поедешь в Москву?