И осекся, словно не хотел говорить об этом.
– Я не помню, – тепло улыбнулась я.
Но вовремя одернула саму себя. А потом мысленно отругала – опять я пытаюсь уйти в эти детские воспоминания, забывая, что они – вода. Просачиваются между пальцами и уходят, и человек, с которым они связаны, тоже уходит. Течение жизни относит его в Другую сторону. Нет ни одной веревки, которая бы тянулась бесконечно долго, нет ни одного воспоминания, которое будет удерживать вместе так далеко разошедшихся людей, если один стоит на месте, а второй скрывается за горизонтом.
Какое-то время мы молчали. И молчание, к моему удивлению, он нарушил первым:
– Что у тебя с этим уро… парнем… Как его, Павлик? – Даня потер пальцем лоб. – В общем, с тем, который тебя мячом ударил.
А что у меня с ним? Иногда он звал меня гулять – хоть убей, не пойму зачем, и сегодня мы танцевали. Мы танцевали, потому что он пригласил меня первым. Но я ответила иначе, крайне расплывчато:
– Да так… А почему ты спрашиваешь?
– Может быть, теперь
– Как-то странно ты ревнуешь. Если бы я была твоей девушкой, я бы твою ревность вообще не замечала.
– Ты вообще ничего не замечаешь. – Серые глаза внимательно смотрели на меня. – Надеюсь, ты больше не встречаешься с мажориком?
– С Виктором? Нет, – рассмеялась я. – Я
– В смысле?
– В коромысле.
– Но ты же сама сказала, что он твой парень!
– У нас просто было… свидание, – покривила я душой. – А ты решил, что мы встречаемся.
– Даже так? А те двое других? Высокий смазливый тип, который плакал, и чувак-борец?
– Кайрат? – хихикнула я, вспомнив Танькиного поклонника.
– Тебе виднее, как его зовут. Он двух моих знакомых слегка повредил. – Даня не отводил от меня пристального взгляда, и в этом взгляде мне хотелось раствориться.
– Они идиоты, – буркнула я. – И вообще, почему ты спрашиваешь о них?
– Мой знакомый работает баристой в кофейне неподалеку от школы. Он рассказал, что часто тебя видел с незнакомыми парнями.