– Да-а-аш! – вдруг позвал меня кто-то по имени.
Я резко обернулась и увидела Павла, который почему-то держался за стену и широко улыбался. Пиджак и галстук на нем отсутствовали, голубая рубашка была расстегнута сверху на несколько пуговиц, и вид у него был какой-то помятый. Я тут же поняла: Павел пьян.
– Что тебе? – спросила я.
– Ты мне нравишься, – сообщил Павел, пошатнувшись. – Спасибо, что не кинула ради Матвеева на этом… как его… танце!
Вот идиот.
– Не за что. Слушай, ты мою подругу… – договорить я не успела.
Павел вдруг шагнул ко мне, вцепился ладонями в лицо и поцеловал. Ну как поцеловал… впился горячими противными губами в мои губы – так, что меня передернуло от отвращения. Я почувствовала горький противный вкус алкоголя и дешевых сигарет, и меня захлестнула волна злости. Что он себе позволяет, гад?!
Я тут же оттолкнула его от себя – так, что Павел врезался спиной в стену, за которую еще недавно держался.
– Горячо, – сообщил он все тем же нетрезвым голосом, явно не понимая, что делает.
– Горячо будет в аду, когда я тебя туда отправлю! Козлина пьяная! – выкрикнула я, вытирая влажные губы. Черт, как же противно! Отвратительный запах!
– Тебе не понравилось? – явно расстроился Павел.
Я выдала ему еще несколько бранных слов и убежала, сама не своя от злости. Было ужасно неприятно. И несравнимо с тем, как меня целовал Даня. Лену, явно уставшую от танцев и сохнувшую над бокалом с теплым соком, я обнаружила почему-то за столом другого класса в компании девчонок.
– Ты где была? – удивленно спросила меня подруга.
– Потом расскажу, – нетерпеливо махнула я рукой и покосилась на сидевших рядом девчонок, давая понять, что при них рассказывать не хочу. – Пойдем со мной!
Меняться обувью на глазах у родителей не хотелось. Вдруг все поймут? А мы обязательно должны встретить рассвет! И я утащила подругу в коридор. Ленка всегда меня понимала, как никто другой. И сопротивляться не стала.
– Что случилось? – спросила с недоумением. – И почему ты все время губы трешь, Даш?
– Меня поцеловал один козлина, – призналась я, с отвращением вспоминая влажные губы Павла на своих. – Обслюнявил. Как же мерзко.
– Что-о-о? – протянула подруга и полезла в сумочку. – Слушай, возьми-ка влажную салфетку.
Я стала тереть губы этой салфеткой в надежде избавиться от отвратительного алкогольного привкуса – мне все еще казалось, что он остается на мне. Вот свинья! А я еще с ним танцевать согласилась!
– Боже, как мерзко, как мерзко, – твердила я. – Слюни, алкоголь, фу!