Когда Петя наслушался и отстал, а Володя, освобожденный от Саныча, стоял и оглядывался, ища кого-то. Юрка подбежал к нему рассказать про Иру, но сперва спросил:
— Зачем Саныч подходил?
— Извиниться. При всех он не мог. Он вообще мужик скромный. Матом орёт, но скромный.
— Как это матом? — Юрка решил, что неправильно расслышал. Не верилось, что он, Пал Саныч, на такое способен. Оказалось, способен.
— Он час назад на меня матом при детях наорал. Хороша педагогика, правда? Какого вожатого будут слушаться дети, если при них на него директор орёт?
— Вот он…
— Не выражайся! — рявкнул Володя сердито, но теперь Юрка знал, почему он был так напряжён, и ничего на свой счёт не принимал. — Тут дети.
Действительно, рядом играли в ладошки четверо девочек из пятого отряда, при этом кричали в четыре горла: «Жили были три китайца: Як…»
Юрка нахмурился:
— За что наорал?
«… Як-цедрак, Як-цедрак-цедрак-цедрони…»
— За спектакль. День рождения «Ласточки» в пятницу, а у нас ни черта не готово. Но больше не «за что», а за кого.
«Жили были три китайки…»
— Из-за меня? — ахнул Юрка.
— Нет, другой пациент.
— Кто?
— Догадайся.
«… Цыпа, Цыпа-дрипа, Цыпа-дрипа-дримпампони…»
— Пчёлкин?
— Он самый.