— Если только у тебя случайно не завалялось симфонического оркестра, — также вяло заметил Юрка.
Когда «Ария из оркестровой сюиты номер три» закончилась, Юрка снова подал голос:
— «Канон». Пахельбель. Он, кстати, потрясно звучит на фортепиано. Но опять не для нас — слишком весёлый.
— Правда? — приободрился Володя. — Вот бы послушать… Может быть, наиграешь мне? — Юрка бросил на него уничтожающий взгляд, и Володя поспешно заверил: — Шучу-шучу. Хотя… Знаешь, а мне правда было бы интересно посмотреть, как Конев Юрка сидит за пианино в костюме, причёсанный, с прямой спиной прилежно музицирует, — Володя хохотнул.
— Началось, да? Ты теперь от меня не отстанешь?
— Не-а, — он улыбнулся, но, заметив, что Юрка снова начинает хмуриться, вернулся к переделыванию текста: — Так, нужен синоним «спрятать»…
— «Засунуть»? Засунуть в дупло? А что, годится!
Володя хохотнул:
— Давай-ка лучше «положить».
Спустя два предложения и полчаса Юрка отобрал у Володи карандаш и сел на траву. Принялся грызть его и раздумывать над очередным синонимом. Володя устало лёг рядом, закрыл глаза и закинул руки за голову.
— Спать хочу, просто атас, — он зевнул и потянулся так сладко, что на самого Юрку напала сонливость. Веки потяжелели, тело расслабилось, ещё чуть-чуть — и сам бы уснул. Но Юрка сдержался. Тряхнул головой, прогоняя сон. Сдвинул брови:
— Ну ладно, я вчера умотался по лесу бегать, а потом и не выспался, но ты-то отчего устал?
— О, да ты, наверное, думаешь, что вожатые в лагерях отдыхают так же хорошо, как дети, да? И совершенно не устают?
— Ну… Не прям так же, явно, что по-другому, но чтобы вы отдыхали меньше — ни за что не поверю. Вы ж только и делаете, что командуете да поручения раздаёте, а сами, пока другие работают, под ивами лежите и балдеете. — Юрка улыбнулся. — Что, разве не так?
— Тебе ли не знать, как дети выматывают! У меня из-за них нервы уже ни к черту. Так что нам, вожатым, чтобы выспаться и набраться сил, надо больше времени, сна и еды. Особенно еды! — Володя воздел палец вверх. — И, кстати, это касается всех вожатых — опытных и не очень. Так что когда видишь любого, пусть самого матёрого вожатого, знай — он хочет есть. И спать.
— Никогда не замечал за тобой вялости.
— Это потому что обычно я злой, а когда злой, я бодрый.
Юрку развеселил этот разговор, он рассмеялся и сказал:
— Ну так спи, злой вожатый, пока дают.
— Нет, мы норму ещё не выполнили…