— Да не бери в голову. Мне просто так показалось.
— Ладно, но почему?
— Из всех ребят в отряде не было только вас двоих. А вы с Машей — самые взрослые, вам наверняка уже интересно… гулять. Да ерунда это, Юр, уже неважно.
— Это очень важно! Вы из-за этого с Володей поссорились!
Ира пожала плечами и отвернулась, а Юрка ринулся в бой:
— Ир, пожалуйста, прости его! Ну распсиховался, глупость сказал. Он же не со зла, Володя вообще не злой. Ведь ты же сама вожатая, должна знать, как тяжело свою первую смену работать.
Ира удивлённо уставилась на него. Поставила парусом взбитую подушку и развела руки в стороны:
— Ба! Юрий Ильич со мной на «ты». Какая честь!
— Ну правда, хотя бы выслушай его.
Несмотря на отговорки и явный протест вожатой, Юрка продолжал оправдывать Володю до тех пор, пока они не закончили дежурство и Ира не начала сдаваться:
— Вот упрямый. А чего это ты за него говоришь? Если хочет извиниться, пусть сам придёт, а не посредников подсылает.
— А что, разве он не подходил? Сегодня после завтрака, вчера после костра…
— Ну… — промямлила Ира, в последний раз оглядывая комнату девочек — палата мальчиков уже была готова. — Смотри-ка, опять цветы у Ульки. Полсмены в лагере, а уже вся в поклонниках, — улыбнулась она. А Юрка продолжал донимать:
— Володя не подсылал. Это я сам. Он ведь первую смену вожатый, это ты — профессионал, а он-то… Ну прости его, утомился, устал…
— Ладно-ладно. Только ты ему передай, пусть сам извинится, тогда прощ… — не досказав, она поправилась, — тогда посмотрим. — Она разгладила покрывало, в последний раз осмотрела палату и довольно улыбнулась. — Мы — молодцы. Можете быть свободны, Юрий Ильич.
Выходя из отряда, гордый собой Юрка решил повременить со сценарием и вместо переделки отправиться к тайнику, чтобы отпраздновать победу. Вернее, её «обкурить».
В прошлом году в заборе у строящегося корпуса Юрка проделал себе лаз за территорию лагеря. Год назад там была только выровненная, готовая к стройке площадка, теперь же высился здоровенный, в четыре этажа корпус вроде санаторных. Весной, пока шла стройка, лаз заделали, но всё равно это место, огороженное высоким, отдельным забором, осталось самым пустынным в лагере, и пусть для вылазок оно уже не подходило, мест, годящихся для тайника, там осталось выше крыши. Вот Юрка и организовал в свалке бетонных плит тайник, где прятал курево.
Вытаскивая из-под плиты заветную пачку, он трепетал от нахлынувшего адреналина. Курить он вообще-то не очень любил, его больше влекло само таинство — достать пачку, потом, чтобы руки не пахли, найти тонкую короткую веточку, надломить, почти сломать пополам, втиснуть в острый угол сигарету и поджечь. Можно даже не курить — просто поджечь и оглядываться, вдруг заметят. А если заметят, дать дёру, да так, чтобы если даже увидели, уж точно бы не догнали.
Он сунул руку под плиту, в предвкушении «таинства» вытащил пачку. Нашёл ветку, надломил как положено, протиснул папиросу и только собирался поджечь, как увидел на тропинке, ведущей к аллее пионеров-героев, Пчёлкина.
Он рылся в куче мусора.