Дэйвенпорты

– Я не… – И слова ее оборвались: Джон протянул ей руку.

Ладони Эми-Роуз прятались в складках юбки. Она знала, что кожа ее рук сухая и шершавая от постоянной стирки.

– Могу я пригласить вас на танец, мисс Шепард? – спросил Джон, приложив к груди свободную руку. Эми-Роуз не смогла сдержать улыбки, медленно поднявшей уголки ее губ.

Она посмотрела на его ладонь – приглашение шагнуть в выдуманный мир, где они будут незнакомцами, встретившимися на балу. Где она не служанка, а он не сын ее работодателя. Это была просто игра. Кончики пальцев Эми-Роуз зудели, пока она не коснулась его кожи. Джон мягко положил ладонь на изгиб ее талии и начал считать. Девушка знала движения. Она танцевала с девочками, пока те учились, смотрела, как они репетировали с инструкторами, и стояла у стены во время множества балов, которые устраивались в «Порту Свободы». Но сегодня она держала в руке не поднос, а руку Джона.

Они нырнули под веревки с развешанным бельем. Ветер раздувал юбки вокруг них, а Эми-Роуз воображала, будто это другие танцующие пары элегантно кружат рядом. Джон похвалил ее умение танцевать и пошутил, что здорово не волноваться, что кто-то кому-то отдавит ногу. Он начал тихонько напевать мелодию и притянул девушку к себе так, что их движения замедлились. Эми-Роуз чуть наклонила голову, и его лицо оказалось совсем близко. Кажется, она никогда не стояла так близко к Джону. Дыхание застряло в горле, крепкий запах его одеколона слишком пьянил.

Сердце Эми-Роуз колотилось как бешеное. Ее нога попала в корзину со сложенным чистым бельем. Не успела она и глазом моргнуть, как земля и небо накренились. Джон упал вместе с ней и стащил белье с ближайшей веревки. Они превратились в клубок из конечностей и сырой одежды. Джон мягко убрал подъюбник с лица Эми-Роуз. Та села и посмотрела на безобразие, которое они натворили, на все вещи, которые ей придется стирать заново… но Джон сидел рядом и смотрел так, будто в ней заключался весь мир. Смех вырвался у молодого человека мощной, заразительной волной.

– По крайней мере, я не отдавила вам ногу, – заметила Эми-Роуз.

Глава 12

Оливия

Оливия выглянула в окно и полюбовалась, как ветерок играет белыми лепестками на лужайке за домом. На девушке было новое повседневное платье, бледно-голубое, отороченное кружевом цвета слоновой кости. Элегантное. Скромное. И подчеркивающее еще множество качеств, которые, по словам матери, может передавать одежда. Хотя, возможно, мистер Лоренс согласился бы с мнением Джона, который судил о красоте платья в зависимости от фигуры женщины, надевшей это платье. «Дело не в размере, – сказал как-то брат. – А в пропорциях. Силуэте». Он как будто об автомобиле говорил. Оливия дышала неглубоко из-за корсета. Она чуть заметно покачала головой.

После того танца Оливии и холостяка из Англии, мистера Лоренса, в бальной зале Тремейнов темнокожие чикагцы только о них и говорили. Однако даже больше чем Оливию, пожалуй, этот зарождающийся роман приятно волновал ее мать.

В течение недели после вечеринки у Тремейнов мистер Лоренс был приглашен на чай в «Порт Свободы», обедал с отцом Оливии в городе, а в это воскресенье пришел на службу в их церковь, причем сидел вместе с ними на скамье, отведенной для Дэйвенпортов. Люди перешептывались вовсю. И шепот был громкий. Удушающий. Он одновременно и подбадривал, и пугал.

Ведь Оливия именно такого и хотела.

Она сделала все, что от нее требовалось, и вот что ее ожидало: сильный, красивый джентльмен, соответствовавший всем пожеланиям ее родителей и ее собственным потаенным надеждам.

Тут в ее разум невольно прокралась мысль о молодом адвокате Вашингтоне ДеУайте, и девушка заерзала. Его жизнь, похоже, была полна решений и стремлений. Но его, казалось, совершенно не впечатляло то, чего сумела достичь Оливия. Как будто ее упорный труд был пустой тратой времени. От одной мысли, что этот человек считает ее пустышкой и бездельницей, Оливия скрипела зубами.

В этот момент в малую столовую ворвалась Эммелин Дэйвенпорт, громко напевая себе под нос. Оливия заметила, что мать сегодня в особенно хорошем настроении. Мама была грациозна, волосы были аккуратно уложены в низкий пучок на затылке. Хотя миссис Дэйвенпорт проходила через трудные времена, лицо у нее было дружелюбное, без малейшей фальши. Ее миндалевидные глаза теплились как угольки-близнецы, теплые и чарующие. Любая радость или разочарование сразу отчетливо отображались в складках возле губ и на лбу. Малейшие изменения в выражении ее лица говорили Оливии, что делать: когда можно поспорить, когда бросить вызов, а когда отступить. В конце концов, Эммелин только хотела, чтобы у ее детей было все лучшее, чтобы они ни в чем не нуждались. И как могла Оливия ее в этом винить?

Девушка очнулась от своих мыслей и увидела, что мать улыбается ей, как будто скрывая какой-то секрет.

– Кажется, кто-то немного замечтался, – заметила миссис Дэйвенпорт. – Как ты разрумянилась!

Оливия приложила ладонь к щеке. И правда, щеки были теплые. Мама, наверное, встревожилась бы, если бы узнала, что виновник этого румянца – мистер ДеУайт, а не мистер Лоренс. На самом деле Оливия и сама была этим встревожена.

Эммелин Дэйвенпорт похлопала Оливию по руке и села на кушетку напротив.