Майское лето

– Что получается, – сказала Нина тихо, – мой папа… – она остановилась, чтобы вздохнуть и не заплакать, – все-таки не мой, да?

– Он твой папа, – уверенно сказала мама. – Он тебя растил, безоговорочно любил и искренне заботился о тебе.

– Только похожа я вот на того молодого человека. В мой год рождения ты сидишь на его коленях, мама. Я раньше просто внимания не обращала, потому что и не думала ни о чем таком… Хотя ведь черным по белому написано. 2005 год… Мой Димочка… Люблю… За несколько месяцев ты ведь не могла взять и сразу полюбить другого, да еще и сразу же забеременеть… Мам, – Нина наконец подняла уставшие от бессонной ночи глаза, – ну я ведь не дура. И не маленькая уже.

Мама подперла рукой подбородок.

– Ты действительно не маленькая и уж тем более не дура, – сказала она, оглядывая Нинино лицо. – Ты только не думай, что у тебя нет папы. Он у тебя есть. Поверь мне, он у тебя лучше всех на свете. А вот этот мальчик на фотографии… Это маленький, слабый мальчик. Мне было пятнадцать, когда мы познакомились. Он – постарше, оканчивал школу. Как-то, – мама пожала плечами, – совсем сошли с ума от любви, ни о чем не думали… Я на этой фотографии еще не знала о беременности, хотя был уже второй месяц. Он в армию уходил. Тогда еще служили два года. Я пообещала ждать. Мы даже пожениться сразу после армии собирались. Все серьезно, все по любви. О беременности я ему написала через месяц. Ему первому сообщила. Так боялась родителям говорить, что чуть тебя не потеряла от страха. Он сказал, что рад. Я думаю, Нина, что он правда был рад и правда был очень влюблен. Сказал, что, когда вернется, мы будем вместе. И я решилась рассказать папе.

– Ты боялась дедушку?

Мама слабо улыбнулась:

– Это он с тобой ласковый и нежный, а быть дочкой офицера, Нина, очень тяжело. Даже горбить спину за столом я не имела права и могла получить такой выговор… Ну да ладно, что об этом сейчас говорить…

– Они ругались?

– Они были растеряны, но ни в чем не упрекнули и помогли. Тяжело это было…

– А… он, – Нина не знала, как его назвать, – что?

– Он приехал. Я его очень любила, Нина… честно говорю, была такая любовь, что никаких сил не было думать… Но, понимаешь, Нина… Я тебя любила на тот момент уже полтора года, я тебя знала и готова была не спать ночами и быть взрослой ради тебя. А он тебя еще не знал, ты была незнакомкой для него… Он честно пытался. Но пришлось искать работу, без образования его никуда не брали, только грузчиком или все в этом роде. А учиться, сама понимаешь, возможности не было. Нужно было кормить тебя. Мои родители, конечно, помогали, даже квартиру оплачивали. Но папа считал, что ответственность за семью на мужчине и ясно давал это Диме понять. А Дима… Дима не смог. Не был он готов к бессонным ночам сразу после армии, к необходимости работать без выходных, к отсутствию перспектив. Как-то вечером он извинился и ушел, – мама провела ладонью по глазам. – Ушел, да. Я пыталась работать сама, но папа, мой папа, сказал не выдумывать, что он позаботится о нас. Я жила с родителями, растила тебя.

– А папа? Мой папа… Вы же говорили, что у вас любовь со школы.

– У него ко мне, – кивнула мама. – На танцы приглашал, всегда давал списывать, шоколадки таскал. Ты видела его школьные фото, Нина? Смешной такой, да? Очень раздражал меня своим вниманием. Когда я влюбилась в Диму, я так грубо попросила его не лезть, что он действительно оставил меня в покое. Школу я оканчивала на домашнем обучении, поэтому мы случайно встретились через несколько месяцев после того, как Дима ушел. Он удивился, что у меня ребенок. Я спросила, разве не ходили слухи. Он сказал, что ему плевать на слухи. Я тогда была, Нина, совсем слабенькой и нисколько не красивой. По ночам плакала, днем о тебе заботилась. Понятия не имела, как дальше мы с тобой будем, не всю же жизнь на шее у родителей… О любви тогда речи не шло. Мы дружили. Он иногда присоединялся к нам, когда мы с тобой гуляли. Снова стал сладости таскать. И постепенно… Он ведь тоже тогда учился, денег мало было. Но когда у тебя было воспаление легких, он покупал лекарства на свои деньги и даже притащил тебе огромного плюшевого мишку, чтобы порадовать. Ты помнишь этого мишку?

Нина кивнула. Огромный белый медведь, больше трехлетнего ребенка, она только недавно согласилась перетащить его на чердак.

– Потом мы влюбились, поженились… Тебя растили. Я боялась какое-то время, что Сережа будет относиться к тебе снисходительно, а он оказался лучшим папой, какой у тебя только мог быть. Только, Нина, я прошу тебя, не расстраивайся, пожалуйста. Дело ведь не в тебе и даже не во мне, дело было в том, что Дима просто оказался мальчиком, которому не хватило сил пройти через трудности. Да и бог с ним…

– Ты больше о нем ничего не знаешь?

Мама покачала головой.

– Ничего. Никогда не искала и не узнавала. А зачем?

Нина поднялась. Остывший кофе так и остался стоять нетронутым.