— Твою мать! — выругалась я.
Странное дело, если до этого коленка просто тихо поднывала, то сейчас, когда я увидела, что с ней, она разболелась так, что хотелось свернуться на полу калачиком и поскулить. Но пришлось выйти из ванной и вернуться на кухню, где Одинцов открывал новую упаковку бинта.
Мужчина перевел взгляд на меня, затем обратил внимание на коленку и тихо присвистнул.
— Мощно, — выронил он и кивнул на стул. — Садись.
Я молча села, задрала край шортов и подставила колено для обработки.
— Сильно болит? — участливо спросил Одинцов и встал передо мной на одной колено. Всё его внимание было сосредоточено на ране, из которой выступала кровь.
— Нормально, — пришлось ответить обтекаемо, иначе я тупо начну ныть.
— А если честно?
— Делайте уже, — бросила я нервно.
— Станет совсем больно, хватай меня за волосы. Разрешаю первый и последний раз.
— Обязательно, — буркнула я и демонстративно вцепилась в стул под собой. Как на приёме у стоматолога.
Мужчина сосредоточился на моей ране. Аккуратно промыл её, убрал пинцетом какие-то нитки и что-то похожее на камни. Снова промыл и, только убедившись в том, что всё убрал, нанёс какую-то приятно холодящую кожу мазь и начал бинтовать.
Взгляд его при этом нехитром деле скользнул к моему лицу.
— За что дралась-то хоть?
— За себя, — ответила я, стараясь не смотреть на него. Всё внимание намеренно увела в то, что он делал своими руками.
— А они за что?
— За свою фантазию.
— В смысле?
— В смысле, видят то, чего нет.
— Тебя и Колесникова? — кривая усмешка коснулась его губ.