Единственная, кто, кажется, не до конца верит в происходящее, — жена убитого. По её лицу можно понять, что она до сих пор в шоке. Убита горем и каждое заседание едва держится, чтобы не сорваться не в истерику.
Когда допрашивали меня и просили подробно рассказать о том, что было в тот злополучный ветер, я не скрыли ничего. Рассказала обо всем, потому пообещала самой себе говорить только правду и, в принципе, начать говорить.
В те минуты, когда я говорила о том, что отчим и его друг пытались меня раздеть, а затем завязалась драка, в которой они пытались выяснить, кто первый меня изнасилует, я видела, насколько больно вдове было слышать всё это.
Это уже третье заседание. Мне начинает казаться, что приговора так никогда и не будет. Мы так и будем собираться здесь и слушать практически одно и то же.
Мать отчима будет кричать о том, что я испортила жизнь её сыну. Моя мама будет едва слышно доказывать, что я всё неправильно поняла. Улики и показания свидетелей будут уверенно говорить о том, что всё именно так, как оно было.
Ладони ужасно потеют каждое заседание. Коленки трясутся, голос не слушается, я часто заикаюсь. Иногда меня охватывает ужас, что ситуацию в итоге может повернуться так, что виновной назначат меня. Я понимаю, что паранойя, но мозг постоянно крутит самые разнообразные сценарии в моей голове.
Господи, поскорее бы всё это закончилось. Ещё немного, и у меня попросту начнут сдавать нервы. Я и так почти перестала спать и есть. Часто ухожу в свои мысли и закрываюсь в себе. Я думала, будет проще. Видимо, забыла, что ничего простого в моей жизни не бывает.
Отчиму дали последнее слово. Ничего нового он не сказал.
«Я не виноват. Я защищался. Защищал. Он первый начал.»
— Прошу всех встать. Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения, — прокатился по залу строгий женский голос.
Я встала и, не до конца поняв, что именно будет дальше, обернулась и встретилась взглядом с Костей. Все заседания он был рядом. Сидел за мной и дарил чувство опоры. В любой момент я могла откинуться на спинку стула и почувствовать его руку на своём плече. Всего несколько секунд. Но этого было достаточно, чтобы я могла вернуть равновесие и самообладание.
Увидев замешательство в моих глазах, Костя тихо произнес:
— Сейчас всё решится. Не бойся.
Я думала, мне было страшного до этого. Но ещё страшнее оказалось сейчас, меня будто подвели к краю пропасти, и осталось только дождаться, столкнут меня с края или утянут в безопасное место.
Томительные минуты ожидания в узком коридоре.
Костя спокоен, подпирает спиной стену, спрятав руки в карманы брюк. Я знаю, что его спокойствие и расслабленность напускные. Он следит за тем, чтобы ни моя мама, ни мать отчима не приближались ко мне.
Каждая из них стоит в своём углу и смотрит на меня с неприкрытой ненавистью и осуждением. Их не устроила моя правда. Они ждали другого.
Только вдова смотрит в пол и никого не замечает вокруг.
Я не могу стоять на месте. Топчусь из стороны в сторону, поглядываю на закрытую дверь, ожидая, когда нас вызовут.
Наконец, открывается дверь, и нас просят вернуться на свои места.