Раньше этого не было, вернее, было в начале, потом это чувство растаяло, в кипятке наших ссор, обид и претензий; это чувство было раздавлено открывшимися семейными тайнами и растерзано в клочья каверзными подставами. Казалось бы, после такого ни следа хорошего не должно остаться, но вот это чувство проклюнулось в моей душе и уже не хочет больше находиться в тени.
Артем прижимает меня к себе, его горячее дыхание касается моего уха, щек, губы задевают волосы у виска. Он осторожно, но все-таки мягко целует меня, поглаживает пальцами талию.
Он не спешит, позволяет мне привыкнуть, и мне это очень нравится.
— Я надеюсь, сюрприз удался, — говорит он. — Одна минута, я выключу свет.
Слышу его шаги. Так хочется снять повязку или просто подсмотреть немного.
— Не хитри, Аня!
Голос Артема раздается сзади. Он обнимает меня, опускает ладони на живот и зарывается носом в волосы.
— Я волнуюсь, если честно, — признается он.
— Не томи.
— Хорошо. Последний штрих.
Он обходит меня, поправляет еще что-то.
— Можешь смотреть.
Голос Артема вибрирует от эмоций.
Я распускаю узел на повязке, распахиваю глаза и застываю. Сначала перед взгялдом появляются лишь пляшущие огоньки свечей. Большая елка справа в гостиной увита гирляндами, испускающими мягкий золотистый свет. Приятно светит от настоящего камина. В воздухе вкусно пахнет настоящим деревом, потрескивает смола, шипя в огне. Стоит запах новизны и, когда я понимаю, боже… Не могу сдержать восторга!
— Ты сошел с ума! Ты… Боже…
Я кружусь на месте, не в силах поверить, что Артем переделал ремонт во всем доме. Теперь дизайн — такой, какой я предлагала изначально, а потом он уже вносил свои корррективы, мы много спорили, со скрипом шли на компромиссы и вышло черт знает что, в разнобой.
— Это только гостиная? Или…
— Всюду.
Артем стоит у стола, накрытого на для двоих, опустив пальцы на спинку стула. Его пальцы буквально впились в обивку.
— Всюду переделал. Только детская именно такая, какой мы выбрали ее вместе.