С обиды, я допила второй бокал вина и сразу взялась за третий. Я успела отведать все закуски в зале, подслушать несколько неприличных секретов и подвергнуться проверке пригласительного, когда вздумала прогуляться по парку, — охрана решила, что я как-то влезла через ограду в этом жутко синтетическом платье, всё норовившем задраться выше бёдер.
В конце концов, я так заскучала, что умудрилась оказаться в закрытой части галереи, где были выставлены работы старых мастеров. Настоящие шедевры, не те поделки, над которыми так охает толпа в основном зале.
Здесь не было окон, свет горел только над картинами, создавая приятный полусумрак. За закрытой дверью не доносилось ни звука, а работающие кондиционеры приятно холодили разгорячённую кожу. То, что нужно, чтобы немного прийти в себя и передохнуть. Убедившись в отсутствии новых сообщений Тамары, я поставила пустой бокал на столик с брошюрами и направилась к картинам.
Большинство авторов были мне знакомы, как и их работы. Всё-таки не зря я посещала курсы, чтобы лучше играть свою роль. В основном, здесь были представлены портреты аристократии прошлых столетий, жанровые картины на военную и религиозную тематику. Парочка работ особенно привлекла моё внимание, так как изображённые на картинах личности являлись представителями вампирской породы.
Выделялся портрет без подписи, одиноко висящей на пустой стене в стороне от остальных. Только осведомлённый поймёт, что на нём изображён прародитель давинского клана вампиров. Лощёный молодой мужчина в бордовом пиджаке с холодным равнодушием взирал на единственного зрителя. Бледная кожа, неестественно голубые глаза и тонкие губы, сквозь которые вот-вот выступят острые клыки.
Сбросив наваждение, я продолжила осмотр, углубившись в ряды полотен, пока не дошла до совсем маленького зала с сюжетными картинами. Даже мне, не имевшей полноценного образования, было ясно, насколько они ценны. Это самые древние и редкие полотна на всём побережье. И все они посвящены сверхъестественному.
Разглядывая диковинный образ оборотня, пирующего посреди разорённой деревушки, я задумалась над тем, как мало в современности осталось от того мира.
Оборотни теперь обитают исключительно в Сибири и Канаде, да на Амазонке встречаются ягуары-перевёртыши. Горгульи изведены под корень, ведьмы то ли утратили магию, то ли никогда её не имели, а демоны и фэйри из других миров больше не тревожат нашу планету. И только вампиры процветают, адаптировавшись под индустриализацию и интегрировавшись во все политические структуры мира.
Мы, охотники, этакие рыцари без страха и упрёка, что в прошлом огнём и мечом истребляли нечисть, более двух сотен лет назад заключили с вампирами соглашение, по которому существуем и поныне. Глава моей семьи, одной из дубовых ветвей Конгрегации, Арду, считал, что пора расторгнуть договор, явить миру вампиров и начать священную войну. Однако Совет не поддерживает его воззрения, так что Арду довольствуется самой грязной работой на территории Руссии и ближнего зарубежья. Как и мы вместе с ним.
Я застыла перед самой удивительной работой во всём зале. На полотне были изображены двое. Молодая белокурая девушка в простом белом платье, подпоясанном драгоценным поясом, в объятиях бледного темноволосого юноши. Оба казались безмятежными, даже равнодушными, если не приглядываться. Не видеть, как неспокойно девушке в его руках. Как сжимает она ворот его кафтана, будто пытаясь отстраниться. Как юноша властно держит руку на её затылке, чуть отворачивая голову девицы, обнажая тонкую шейку.
Наклонившись вперёд, я увидела, как искусно художник изобразил бьющуюся жилку на шее девушки, на которую и глядел юноша. Только вблизи видно, что его рот чуть приоткрыт, и наружу выступают клыки.
Первый взгляд на картину говорил о влюблённости, скромности избранницы и желании юноши, а вот чем больше всматриваешься, тем больше понимаешь, что дева
Сейчас вампиры предпочитают пить из бокалов и чаш, считая вульгарным питаться напрямую из источника. Так поступают только дикари. Но в древности это был единственный способ пропитания.
— Почему вас так заинтересовала эта картина? — голос возник будто из-ниоткуда, и я аж подпрыгнула с криком, испуганно оборачиваясь.
Стоящий позади джентльмен, в безупречном белом костюме, невозмутимо глядел на меня. О, он был хорош собой! Высокий, атлетично сложенный, с волевым подбородком, острыми скулами, но нежными губами и почти миндалевидными глазами ярко-зелёного оттенка, светящимися в полутьме. Его светлые волосы уложены лаком назад, открывая высокий лоб и делая лицо более выразительным. В его движениях сквозила грация хищника, и даже запах, аромат дорогих духов, навевал мысли о дикой саванне и льве, сидящем в засаде.
Воплощение властности в наряде преуспевающего бизнесмена. Настоящий зверь, не скрывающий своей натуры. Вампир Ян Тольский собственной персоной.
Можно уже сказать, что я влипла?
* * *
— Простите, мне не следует здесь находиться, но там так шумно, что я не удержалась и сбежала. А здесь такие картины интересные, не то, что те… — затараторила быстро, поправляя очки, ворот платья, сумочку, потирая ладони и пытаясь умерить зашкаливающий пульс. Моя импульсивная речь смялась в конце, когда сообразила, что ляпнула, и потому ещё раз ойкнула. — Простите, мне не следовало так говорить… — добавила уничижительно, пока Ян улыбался с прищуром, оглядывая с головы до пят.
— Если вам так не нравится выставка, зачем пришли? — сухо поинтересовался он.