Подойдя к берегу, они остановились. Долго стояли молча, не глядя друг на друга, слушали пение птиц, ощущая дыхание нежного весеннего ветерка.
– Зачем ты сюда одна ходишь?
– Нравится мне тут, отдыхает душа моя, глядя на лес, на реку, на тварей божьих, – наконец смогла вымолвить Аксинья и подивилась, что слова ее льются плавно и гладко, хотя мысли скачут как оголтелые.
– А не боишься разбойников лесных или лешего? Вдруг тебя заберет к себе в чащобу…
– Или под землю… Как Пирсевону[31] утаскивал муж ее каждую зиму.
– Что? Это что за девица? У вас в деревне, чай, такая живет? – улыбался парень.
– Да нет же! Это богиня греческая! А деревня не ваша, а наша. Со студеня-месяца уже немало времени прошло. – Аксинья посмотрела кузнецу прямо в глаза и вздрогнула, утопая в их мрачной глубине. Спохватившись, она поняла, что выболтала: она хорошо помнит появление Григория в деревне, а значит, придает ему слишком большое значение.
– Откуда ты знаешь про богинь греческих? Ученая? Книги читаешь?
– Да… Не то чтобы… У нас травница Глафира в деревне живет, может, слыхал? Она многое знает, многое видела и болезни разные лечить умеет. Я к ней частенько хожу.
И Аксинья, сама того не замечая, рассказала Григорию и про знахарство свое, еще неумелое, и про дружбу с бабой Глашей, и про семью свою…
Цапли, не обращая внимания на людей, выуживали рыбу, деловито носили ее вылупившимся птенцам.
– Смотри, какие красавцы, – указала Аксинья на серых птиц с нарядными белыми шапочками, ярко-желтыми клювами и длинными ногами. – Каждый год я любуюсь ими. Кажется мне, что это все одна и та же пара птиц, верных друг другу, из года в год дающих жизнь своим птенцам на берегах нашей Усолки.
– Хотел бы и я, как эти серые цапли…
– Что… хотел? – смутилась девушка.
– Жить на берегу Усолки с любимой, чтобы каждый год она рожала мне сына…И каждый год приходить сюда, к цаплям… С тобой… – Аксинья не удивилась. В этот момент она ощущала, что правильные и нужные вещи говорит ей кузнец. Чужак, пришлый, которого совсем недавно она боялась и дичилась.
Они замолчали. Солнце окрасило Усолку в причудливое смешение красно-розовых тонов и уже показывало только один свой бок, когда девушка спохватилась и помчалась домой.
Длинноногий, но хромой кузнец еле поспевал за ней.
– Да куда же ты? Не украдут тебя разбойники, я с тобой.
– Да ты хуже любого разбойника. – Аксинья приспустила с пригорка. Сердце ухало в груди. Будто в начале зимы с горки катится на санях. И страшно, и сладко, и на Усолку, покрытую тонким ледком, может вынести.
Каждый вечер Аксинья приходила на берег, и Григорий уже ждал ее. Часы пролетали незаметно: парень с девушкой то болтали обо всем на свете, то замолкали, глядя на переливающуюся закатными красками речку.
ebooksa