Сердце призрака

Будучи заинтригованной до мурашек, я задумчиво поджала губы. Похоже, Лукас уже рассказывал эту историю раньше. Может, она отлично сочеталась с другими страшными байками, которые обычно травят у костра. А может, он действительно понимал, о чем говорил.

– Насчет этого Эрика, – сказала я, официально радуясь тому, что не поведала Лукасу о своем сне. – Как он выглядел?

– Никто не знает, – ответил Лукас. – Ни одной его фотографии не сохранилось, что, как ни странно, совпадает с проклятием. Говорят, оно уничтожило все изображения, на которых было видно его лицо. Потому что, как гласит легенда, он был необычайно красив.

– Ах, так? – пробормотала я себе под нос.

– Проклятие? – спросил папа. – Об этом еще никто не говорил.

Никто, кроме самого Эрика.

– Когда Эрику исполнилось шестнадцать, – продолжил Лукас и окинул меня робким взглядом, прежде чем снова уставился на отца, – он начал тайно встречаться с одноклассниками, сыновьями других богачей из светского общества. Ходили слухи, что они называли себя Орденом людей-мотыльков. Одержимый насекомыми Эрик считал мотыльков мастерами маскировки. Говорят, он питал отвращение к своей внешности и социальному статусу, поскольку они определяли его судьбу. Со временем, когда Орден людей-мотыльков стал могущественнее, его участники начали носить маски. Мне кажется, что в каком-то смысле маска позволила Эрику почувствовать себя кем-то другим, понимаете? Или тем, кто имеет власть над своей жизнью.

– Так ты хочешь сказать, что Эрик – якобы один из призраков, обитающих в этом месте? – полюбопытствовала я.

– Хм, – сказал Лукас, – не совсем. Легенда гласит, что, когда ему было семнадцать, он поступил в университет. Его родители хотели, чтобы он изучал медицину. Тогда Эрик согласился, но при условии, что продолжит заниматься музыкой. Судя по всему, он играл на пианино, скрипке и неплохо пел. Точнее, пел он безупречно. Так или иначе, когда наступила зима и Эрику исполнилось восемнадцать, его семья поехала в Англию, но без него. Тогда Эрик провел секретный бал-маскарад здесь, в поместье своих родителей. Эта вечеринка была посвящена разворачиванию мумий.

– Мумий что? – спросила я.

– В то время, – сказал Лукас, – в Египет съезжались любители-археологи британских и американских кровей, и занимались они раскопками. Обычно их организовывали возле пирамид или в Долине царей, расположенной в Фивах.

– О, да, – сказала я. – Они выпотрошили много гробниц, и Египет все еще пытается вернуть свои артефакты.

Лукас кивнул.

– И никому не нужные, а особенно иностранцам, мумии были повсюду. Так продолжалось до тех пор, пока члены высшего общества не начали их скупать и отправлять в Англию и Соединенные Штаты Америки. С тех пор мумии стали главным атрибутом пышных вечеринок.

– Не говори так, – у меня вдруг скрутило живот. – Они вскрывали трупы ради забавы.

– Довольно-таки страшно, да?

– Не говоря уже о тотальном неуважении, – добавила я.

– И этот маленький Эрик проводил в нашем доме такие вечеринки? – спросил папа.

– Легенда гласит, – ответил Лукас, окончательно утратив страх и позабыв про наш подход «меньше знаешь, лучше…», – что мумия, которую члены Ордена людей-мотыльков нашли и принесли на свои посиделки, была древним жрецом Анубиса, египетского бога загробного мира. Существует теория, что он тоже был мистиком и магом. По сути, членам Ордена людей-мотыльков, и, в частности, Эрику, стремился подражать каждый.

– Так они специально украли эту мумию? – спросила я.