В ладони по-прежнему крепко сжимаю то, что дал Лазарис, напряженно размышляя, как бы посмотреть, что там. Пальцы просто зудят от нетерпения развернуть тряпицу, но я сдерживаю глупое желание. Все равно ничего не разгляжу в темноте, а другие могут заметить, что у меня что-то в руках.
Поэтому, копаясь с сандалиями я осторожно забираюсь рукой под подол платья и засовываю сверток в маленький кармашек, который вчера пришила к панталонам, выполняющим здесь роль трусов.
Не знаю, зачем я его сделала. Просто сидела и вдруг в голову стукнуло, что так нужно. Нитки и иголка у меня были - как раз накануне зашивала дырку на подоле. Оторвала клочок ткани от простыни и смастерила потайной карман. Как знала, что пригодится.
Затолкав сверток в надежное место, еще вожу руками по ремешкам сандалий, проверяя, крепко ли завязала, и выпрямляюсь.
В повозке становится светлее – солнце уже взошло и его лучи сквозь щели пробираются внутрь кузова.
Теперь я могу хорошо разглядеть остальных девушек. Все сидят молча, явно нервничая. Кто-то кусает губы, кто-то беспокойно сжимает пальцы или перебирает браслеты на запястьях.
Браслеты… У всех на руках их по нескольку штук разного вида и размеров, только у меня ни одного. В доме никто из служанок не носил украшения, значит их выдали сейчас, перед побегом… Наверняка, они чем-то важны...
- Почему у меня нет браслетов? – требовательно спрашиваю, глядя на старшую служанку.
Она недовольно режет меня взглядом, но сказать ничего не успевает – снаружи раздаются крики и громкая ругань. Наша повозка тормозит, да так резко, что мы словно кегли валимся друг на друга и на пол.
- Что там?! Что случилось?! – раздаются испуганные возгласы. Девушки начинают подниматься, цепляясь за соседок и за лавки, и испуганно тараща глаза.
- Ну-ка заткнулись и сидим спокойно! – вполголоса рявкает старшая. Все поспешно рассаживаются по лавкам и замолкают.
Да уж, с дисциплиной у слуг работорговца все просто железно! Респект и уважуха, как говорит молодежь…
- Что бы ни происходило, все молчат. Говорить буду я одна, — добавляет старшая и пересаживается к выходу из повозки.
Оборачивается ко мне:
- Сядь напротив меня, Федерика. Держи руки так, чтобы было видно, что у тебя нет клейма, поняла?!
Я послушно пересаживаюсь, кладу руки на колени, развернув запястья тыльной стороной наверх и напряженно застываю.
Тревожные мысли мечутся в голове. В груди что-то беспокойно ворочается, и от волнения меня начинает потряхивать так, что руки буквально подпрыгивают на коленях.
Старшая вдруг наклоняется ко мне. Берет мои ладони в свои, пристально смотрит в глаза и тихо произносит:
- Успокойся, Федерика. Я не знаю, что там. Но, может быть, что от твоего поведения зависят жизни всех нас.
Я завороженно смотрю ей в глаза и молча киваю. Глубоко вдыхаю и медленно-медленно выдыхаю, представляя, как мое беспокойство уходит вместе с отработанным воздухом.