Знак даосов

- Я дома… - он сидел довольно долго, осматривая все по десятому разу, не упуская ни одной детали, ни одной фотографии, ни одной книги.

Впервые за всю его взрослую жизнь он был тронут и раздавлен настолько, что пришлось сдерживать слезы. Он знал наверняка, что будет помнить вот эту ёлку до конца жизни, как и то, что именно в этот день почувствовал свое неодиночество очень ярко и навсегда. Нора! Все только из-за нее. Только ей он мог доверить свой Дом, себя.

- Как баба! – с силой провел рукой по лицу, ощутив ладонью шрам.

Тут же пришла тревога, и вовсе не напрасная. Одно дело быть симпатягой Игорьком и совсем другое – подраненным Мелеховым. А если ей будет неприятно?

Игоря швырнуло с дивана и кинуло в спальню. Там он влетел в ванную и принялся, уже в который раз, разглядывать себя в зеркале.

- Ну и рожа… Твою ж мать! Небритый. Грязный. Явился, скотина, домой к жене.

Включил режим форсажа и минут через пятнадцать был вполне свеж, выбрит и даже причесан. Все время прислушивался – не пришла ли Нора. Боялся пропустить тот самый момент, когда она войдет в дом и поймет, что он уже тут.

Потом скакал по комнате, пытаясь всунуть ногу в брючину. В спешке застегнул пуговицы на рубашке неправильно, пропустив одну, и ругаясь, побежал в гостиную. В тот момент, когда Игорь справился с петлями, в дом вошла Нора.

Она торопливо прикрыла за собой дверь, скинула пальто и стянула сапожки. Взяла в руки бумажный кулёк и только после этого увидела Игоря. Выронила свою ношу и по полу покатились рыжие мандарины.

- Игорь… - застыла, примерзла к месту, но в глазах рождалось счастье – большое, огромное, мощное. – Игорь!

- Где ты была? – он никогда не умел быть нежным, всегда прятал свои чувства за грубыми, подчас суровыми словами. – Муж дома, а ты бродишь где-то.

А голос дрогнул, выдал все.

- Я за мандаринами…Как же без мандаринов? Праздник же… - она принялась оправдываться: глупо, нелепо.

Оба поняли, что несут чушь. Нора бросилась к Игорю, но тот оказался проворнее, и через мгновение она оказалась в его руках.

Она что-то щебетала ему в ухо, а он не мог сдержать глупой, облегченной улыбки. Какие шрамы, о чем он думал, идиот. Это же его Нора, его любимая козявка, малявка, мелкая, маленькая.

- Что же ты не ехал? Не ехал и не ехал, - она выговаривала Игорю счастливым, дрожащим голоском, щекотала губами его ухо.

- Я очень ехал, маленькая. Прямо совсем ехал. Прости, не мог раньше. Ты…Нор… - Игорь отпустил ее на секунду только для того, чтобы прижать к себе крепче и поцеловать.

Тишина не наступила. Сердце его грохотало на весь дом, а может быть и на весь поселок. Он точно не знал. Просто чувствовал в своих руках ее – свою любовь. Впитывал огонь ее поцелуя, отвечал и мечтал только об одном – пусть это никогда не кончается.

Не кончилось, завихрилось сильнее, мощнее. Он услышал ее глубокий вздох, ощутил ее слабость, трепет и забыл обо всем, кроме Норы, ее горячего тела в своих руках.

- Игорь… - ее шепот, очень нежный и тихий, прозвучал приказом – самым строгим из всех, им слышанных.