Невыносимая Бренда Ловетт и сварливый Джон Хиченс были, как и всякие соседи, смертельными врагами. Их супруги мирно покоились на кладбище Вечного утешения, но вот уже больше года их никто не навещал. Живые были заняты сварами.
В прошлом месяце, например, Джон Хиченс обвинял Бренду в том, что она под покровом ночи передвинула их общий забор на целых полтора дюйма.
Так Тэсса и обнаружила, что в Нью-Ньюлине нет никаких планов межевания, а границы земельных участков не установлены и не занесены в кадастр. Жители просто занимали тот кусок суши, который им казался наиболее симпатичным.
И следующие несколько недель ее можно было увидеть с рулеткой и лазерным дальномером, что вызвало у нью-ньюлинцев бурную волну раздражения и даже негодования.
Камила Фрост развернула в своем издании яростную полемику о том, что свободная деревня оказалась во власти неуместной бюрократии и опасного крючкотворства.
Джон Хиченс, из-за кляузы которого все это и началось, целых три дня не выходил из дома, но прокисшее молоко и вой тринадцати кошек выгнали его, наконец, в магазинчик «У Кенни».
— Значит, двигаем заборы, да? — приветствовал его тогда Кевин Бенгли, всегда чутко выражавший настроение всего Нью-Ньюлина.
И сейчас Тэсса, ни на миг не утратившая ощущения пронзительного взгляда Фрэнка Райта на себе, ждала: что же опять приключилось между невыносимой Брендой и сварливым Джоном.
— Джон Хиченс отравил моих кур, — сообщила Бренда голосом, исполненным трагизма и ярости.
Фрэнк Райт ухмыльнулся немного издевательски.
Серьезно, спрашивал его ехидный взгляд, вот чем теперь занята Тэсса Тарлтон?
Дохлыми курами?
Она ни за что бы в этом не призналась, но где-то в глубинах ее души рос робкий росток признательности к невыносимой Бренде и сварливому Джону.
Без них жизнь в Нью-Ньюлине была бы куда скучнее.
— Что же, Фрэнк, — Тэсса выключила компьютер и поднялась, — было приятно с вами познакомиться. Если ночью вам понадобится помощь для извлечения вашего брата из могилы, то мой дом прямо рядом с кладбищем. И добро пожаловать в Нью-Ньюлин.
Бренда оглушительно фыркнула.
Кевин Бенгли печально смотрел на свое отражение в зеркале.
Снова он немного просвечивал. Совсем чуть-чуть, читать сквозь него газету не получилось бы, но очертания полок с продуктами за спиной можно было увидеть.
Нельзя быть таким трусом, огорченно сказал себе Кевин.
Еще больше удручало то, что степень его трусости мог увидеть каждый.
ebooksa