– Предлагаешь мне обмануть брата? И ради чего? – поинтересовался Антон.
«Какая разница, когда начинать его обманывать», – на этот раз я успела удержать очередную бестактность на кончике языка. Не лопухнулась. Хотя бы не сразу.
– А какая тебе выгода, если ты скажешь правду: твоя жена – симулянтка? Алеша только огорчится, в его идеальном мире все его женщины дружат друг с другом.
– Я просто не люблю вранья на пустом месте.
– Ну, я та еще врушка.
– Еще бы, с твоей-то профессией.
Я едва не уронила кружку молока от возмущения, но справилась, аккуратно поставила ее на стол.
– Сейчас вернусь, – произнесла холодно.
Стуча пятками, понеслась в зал, где принимала клиентов. Схватила первую попавшуюся колоду, кажется, потрепанного Уэйта, вернулась на кухню.
– Даже не вздумай, – рассердился Антон, когда я плюхнулась на стул напротив него и достала карты.
– Ешь молча, – распорядилась я, – и слушай молча.
Он с великим сожалением отодвинул от себя окрошку. Проводил ее несчастным голодным взглядом, вскинул на меня злые глаза.
Демонстративный, упрямый.
Вся фальшивая плюшевость сползла в эту минуту, он больше не выглядел как уставший помятый чиновник, клинки-мечи ощетинились острыми лезвиями.
– Мирослава, я терпеть не могу всю эту эзотерику. – Ух, сколько нервов звенело в его голосе.
Кажется, сейчас я на полном серьезе его бесила.
– Ничего, потерпишь. Я тебя в свой дом не звала и не просила оскорблять мою профессию.
Я надеялась, что он встанет и уйдет.
И никогда не вернется.
Но он только скрестил руки на груди, неприязненно прищурившись.