- Мне надо идти, - ответил ей и бросился прочь. И никак не ожидал, что придворные поклонятся при моем появлении.
- Ваше величество… Да здравствует крон… - прошелестело по рядам.
Я сбежал. Заметался по комнатам, будто позабыл, куда идти, пока не врезался в дядю Аля. Тот смотрел на меня грозно, осуждающе.
- Мои соболезнования, ваше величество, - сказал он.
А я не желал его слушать! Забился в свою учебную комнату, в самый дальний угол, и сидел, глядя в одну точку. Время шло. На стене тикали часы. Ко мне никто не входил, меня никто не искал. Только однажды заглянула прислуга, но я так гаркнул на нее, что девушку вынесло прочь.
Наверное, прошло часа два, не меньше, когда дверь снова отворилась.
- Бабушка! – Я кинулся к вошедшей, и она мягко меня обняла.
- Бедный мой мальчик, - коснулась губами лба. – Вот видишь, судьба распорядилась по-своему. Но ты не бойся, я буду рядом. У меня тоже есть какой-никакой опыт в управлении государством. Все будет хорошо! Ты вернешь Арантии былую славу, которую твой отец втоптал в грязь.
- Ты что, не понимаешь? – Я цеплялся за ее руки. – Папа… Я же убил его!
- Это был несчастный случай. – Арда покачала головой. – Коридор разрушился, он не успел выбраться. Так все говорят, так что твоей вины в этом нет, дорогой.
- Неправда! Это я…
- Забудь. – Бабушка заставила меня снова сесть в кресло, а сама присела на ручку и продолжала гладить меня по голове. – Ничего, Асти. Я знаю, как помочь твоему горю.
Она коснулась моего лба и прошептала заклинание. Я ощутил, как боль отпускает, на смену ей приходит покой и умиротворение.
- Хочется спать, - сказал Арде.
- Ложись, милый, - ответила она. – А я, пожалуй, останусь с тобой. Прослежу, чтобы никто не побеспокоил.
Не побеспокоил, да? Звучало заманчиво. И глаза закрывались сами собой, так что я лег, не раздеваясь. Слышался какой-то шум, но, думаю, до утра государство проживет и без меня. А пока спать, спать…
***
- Аланел, ты сошел с ума!
Кронна Кэрри не стеснялась в выражениях. Как только я перестал влиять на нее ментально, и супруга Дарентела поняла, что ее увозят из столицы, она не замолкала ни на минуту, высказывая все, что думала.