Я отстранился и коснулся ее волос, щеки, уголка губ, затем наклонился и поцеловал. Вот теперь все правильно! Так, как и должно быть. Целовал ее, пока хватало дыхания, до дрожи, до немоты, и Полли тянулась ко мне. Моя! И пусть хоть мир рухнет, если не так. Минута сменяла минуту, а мы не могли оторваться друг от друга.
— Люблю тебя, — отпустил Полли на мгновение. — Люблю, слышишь?
— И я тебя, — улыбалась она, едва не плача. — Анри, родной мой, самый лучший! Мне никто не нужен, кроме тебя.
— И мне, Полли. Только ты.
И снова замер, наслаждаясь первой минутой покоя за последний год.
— Ты такой бледный. — Полина коснулась щеки. — Где ты был?
— У твоей матери, — ответил я.
Теперь почему-то побледнела Полли, а в глазах у нее замер дикий испуг.
— И… что она сказала? — помертвевшими губами спросила она.
— Задирала нос, — пожал плечами. — Вроде она — королева мира. С тобой свяжутся законники для решения вопроса о наследстве. Барон Лерьер никогда не допустил бы, чтобы его дочь бедствовала.
— Я не бедствую, я…
И замолчала, видимо согласившись со мной.
— И больше ничего? — спросила Полли минуту спустя.
— Ну… рассказывала, что ты сбежала из дома. Мол, ты сама во всем виновата. Я тоже был несколько… груб, признаю. А потом… Полли, она говорит, что моя мать жива.
— Что? — Полина радостно вскрикнула. — Так это же замечательно, Анри! Но как? Откуда она знает?
Я попытался в двух словах пересказать все, что слышал от баронессы. Полли слушала внимательно, не перебивая.
— Только Филу пока говорить не буду, — закончил я свой рассказ. — А вдруг мы ее не найдем?
— Найдем обязательно. — Полли сжала мои руки. — Но насчет Филиппа ты, я думаю, прав. Ему было очень плохо после того, как… Я боюсь, как бы не стало хуже.
— Еще и его возлюбленная…
— Что?