— Не надо! — тут же перебил я и попытался проглотить как можно больше и как можно быстрее.
— Вот так бы сразу, — обрадовалась мадам Вейран и позвала служанку, чтобы та убрала посуду. — Теперь пей отвар — и спать.
Не хочется. — Я взял стакан. Варево отличалось приятным вкусом, вот только я не понимал, приправлено ли оно магией, потому что из всех трех стихий ко мне частично вернулась одна пустота. Ни света, ни тьмы. То ли я был слишком слаб, то ли зелье Денни до сих пор действовало.
— Тогда давай поговорим.
Надо было соглашаться на сон. Но уже поздно, потому что я начал понимать, как эта женщина тайно командует мужем и двумя сыновьями. Она просто не знает слова «нет»!
— Андре, дорогой, тебе плохо? — встревожилась она моим долгим молчанием.
— Нет, все в порядке. — Я лег, потому что долго сидеть пока было тяжело.
— Послушай…
— Мадам Вейран, не травите душу! Пожалуйста. Как только мне станет лучше, я вернусь в башню, и на этом все закончится. А сейчас просто забудьте обо мне, прошу.
— Вот упрямый мальчик. — Анжела покачала головой. — Во-первых, не мадам Вейран, а Анжела. Во-вторых, это и твой дом тоже, а в башню мы тебя одного не отпустим, это сейчас опасно. Того типа, который напал на тебя, так и не нашли. Фил рвет и мечет. Два магистрата шерстят город.
— Думаете, он хочет, чтобы его нашли? Нет, мадам Анжела, теперь Денни будет осторожен. А вы бы лучше присмотрели за детьми. Все, что он хотел знать, — кто установил оставшиеся печати. А догадаться ведь нетрудно.
— Тогда тебе тем более нужно остаться здесь. Он ведь снова придет к вратам, ты понимаешь?
— Вполне. Но на этот раз я буду готов.
— Вот когда будешь готов, тогда и поговорим. А пока отдыхай, выздоравливай и набирайся сил. Спокойной ночи, дитя.
Анжела легонько коснулась губами лба, уменьшила огонь в светильнике и вышла из комнаты. Хотя бы ночью я мог остаться наедине со своими мыслями, и мысли эти были серыми и безрадостными. Потому что они тянулись к Надин. Я хотел забыть ее. Больше всего на свете! Но не мог. Снова и снова прокручивал в памяти ночь, которая едва не стоила мне жизни. Вот Надин целует этот урод в зеркальном отражении, вот она стоит передо мной жалкая, растерянная. Я причинил ей боль. Нет, не жалел, потому что мне тоже было больно, но где-то в глубине сердца будто сидела заноза. И от нее не спасет светлая магия Анри Вейрана. А еще по ночам приходили тени. Это было, как подозревал, последствием примененного Анри заклинания — привязки к роду. Я слышал о таком, когда учился в «Черной звезде», но его мало кто использовал. Слишком много требовалось сил, и болезнь, которую исцеляли таким способом, никуда не девалась, а делилась на тех троих, кто брал на себя ответственность. Ладно Фил, но отец-то зачем согласился? Ему уж точно все равно, умру я или останусь жить.
Тени появлялись под утро: мужчины и женщины разных возрастов. Они спорили, что-то обсуждали, чуть ли не разглядывали меня под лупой. При этом мужская часть рода Вейранов утверждала, что не стоило и пытаться вытаскивать меня, а женская, наоборот, встала на мою сторону. Или это я потихоньку сходил с ума? Мне были знакомы шаги подступающего безумия. Тот год, который провел перед зеркалом с отражением отца, я чувствовал, как оно подходит близко-близко, и с каждым днем становилось все хуже. Пустота облегчила мою боль, но была не в силах забрать целиком.
К рассвету тени исчезали, и я засыпал — ненадолго, чтобы проснуться в обществе Полины или Анжелы. Когда утром приходил магистр света, я в последние дни чаще всего не слышал. А дни шли, похожие друг на друга, словно близнецы. Пока меня выпускали из виду, я старался сползти с постели и хотя бы пройтись по комнате. Сначала получалось с трудом, затем — немного лучше, но умом понимал, что дальше порога дома все равно не уйду, не хватит сил. А чтобы уйти через зеркало, надо сначала его настроить.
Я даже сбился со счета, какой сегодня день. Но он неуловимо отличался — хотя бы тем, что проснулся от чужого взгляда. Рассчитывал увидеть привычных сиделок, но вместо них на стуле сидела Мелани, маленькая дочка Полли.
— Привет, дядя Андре, — весело сказала она, заметив, что не сплю.
Интересно, ее мать знает, куда подевалась дочь? Скорее всего, иначе уже подняла бы шум.