Но в целом, в разрезе, она выглядела съедобно.
— Вот, — смущённо сказала Лена. — Я приготовила это тебе. Хочешь попробовать?
Я посмотрел сначала на неё. Потом на утку. Потом снова на неё.
— Конечно хочу, — ответил я и присел за стол, складывая куски себе на тарелку.
Потом попробовал.
Жёстковато и не такая сочная, как сделали бы слуги.
Но какая разница?
— Превосходно.
— Правда⁈ — в её глазах словно зажглись искорки. — Не сгорела?
— Это не так важно, — мягко сказал я. — Потому что это сделано любимой женщиной, — я встал и подошёл к ней, заправляя её рыжую прядь за ухо. — И поэтому эта утка, будь она хоть сгоревшей дотла, была бы прекрасна. Если уже не на вкус, то по замыслу и вложенным стараниям. Ты впервые готовила её?
— Угу. Я вообще впервые готовила. Принято считать, что это не дело для благородных дев, но я подумала что… тебе будет приятно.
Я притянул её к себе и крепко обнял, вдыхая её сладкий запах.
— Безумно приятно, любимая. В тебе скрывается блестящий кулинарный талант.
— Ты так думаешь? — она подняла на меня преданный взгляд.
— Уверен.
И Лена прижалась ко мне всем телом. А потом подскочила на месте.
— Я совсем забыла! Отец просил меня сказать, что ждёт тебя для важного разговора.
— Отлично, — я кивнул. — Мне тоже нужно кое-что у него спросить.
Поцеловав Лену, я через несколько минут поднялся в кабинет Виталия.
— Кальмар, — Виталий был собран и серьёзен. — Что было с тем кораблём⁈ В отчётах какая-то несуразица, а Косаткин говорит, чтобы я спросил у тебя лично. Нам быть готовым ко вторжению? Или ты задумал очередной хитрый план?