Снаружи доносятся приглушенные женские голоса, перемежающиеся звонким смехом. Подняться получилось на удивление легко, но ладонь ожгло болью. Левая кисть перемотана чистым бинтом, я сдавленно выругался, мизинца нет.
– А вот это очень плохо.
Без мизинца рука значительно теряет силу хвата, а значит можно забыть про оружие в левую и придётся обвыкаться с стрельбой. Я поднял ладонь к лицу и рывками смотал бинт, наплевав на боль. Даже обрубка не осталось, с частью кисти. Рана замазана желтоватой мазью, похожей на янтарь. Эльфийские штучки…
Аккуратно намотав бинт обратно, вышел наружу. Утреннее солнце играет бликами по морской глади, рядом с хижиной у костра сидит Бескаел с Кристой. Обе жарят рыбу насаженной на прутиках. Готовую складывают на широкий поднос и тянутся за новой в глубокий таз с маринадом. При виде меня обе подскочили, будто прямо сейчас упаду мордой вниз и помру.
– Утречка. – Просипел я поднимая покалеченную руку. – Вода есть? Пить хочется.
– Только разбавленное вино. – Ответили Бескаел, передавая рыбу девочке. – Сейчас принесу.
Я кивнул и сел у огня скрестив ноги и положив руки на колени. Криста подвинулась ко мне держа голову опущенной, сказала робко:
– Простите…
– За что?
– Вы из-за меня, без пальца остались и вообще чуть не погибли… вон даже на лице какая рана, а на теле…
Я провёл ладонью по лицу, пальцы царапнуло широкой полосой коросты, тянущейся от левой скулы до уха.
– Одним больше, одним меньше. Не забивай голову.
– Но…
– Никаких «но», твоей вины в этом нет.
– Они же пришли за мной! – взорвалась девочка.
Она вскочила вытянув руки вдоль туловища и сжимая кулачки. По щекам бегут слёзы, сталкиваются на подбородке и срываются на песок.
– Вы могли… могли просто отступить! И всё! Ни ран, ни недели без сознания!
– Да. Но я не стал.
– Почему?! – закричала Криста.
Я медленно поднялся и положил ладонь ей на голову, запуская пальцы в волосы. Не по-девичьи жесткие и сухие, словно размякшие иглы у ежа.