Тори бросила взгляд через плечо.
Майрон почувствовал ее взгляд и посмотрел на нее поверх очков для чтения. Ему было явно не по себе.
– Хочешь положить еще полено? – спросил Майрон.
Тори молча подошла к огню, отодвинула решетку, взяла расколотое полено из гигантского медного ведра, стоявшего сбоку от камина, и бросила его в огонь.
– Можешь подбросить еще парочку, – подсказал Майрон.
Она подбросила. Пламя зашипело, полетели искры, запахло еловой смолой. Тори закрыла решетку.
Старик, глубоко задумавшись, внимательно смотрел на огонь, потом он сказал:
– Твоя мать – хорошая писательница.
У Тори задрожала губа. Она хотела сказать, что Мелоди не ее мать, но не смогла.
Он почесал бороду.
– Сумеешь заварить нам чай? И сделать сэндвичи?
Тори кивнула.
– Я пью крепкий черный чай с тремя кусочками сахара.
Она спустилась вниз, нашла кухню. Там был ящик с хлебом, чайник. В холодильнике лежало холодное мясо, сыры. Тори отыскала кружки, вскипятила воду, намазала маслом хлеб, чувствуя какое-то оцепенение. Дом казался огромным и пустым. На улице становилось темнее.
Тори отнесла поднос наверх, осторожно балансируя, чтобы ничего не пролить. Поднос она поставила на буфет в библиотеке.
Майрон потянулся за пузырьком с таблетками, стоявшим на столике рядом с ним, высыпал в ладонь четыре штуки.
– Вам можно только две, – сказала Тори.
Взгляд Майрона метнулся к ней, их глаза встретились.
Тори вдруг стало жарко, но она стояла на своем.
– Так сказал Коул. Он сказал, что это важно.