Он снял упаковку со стягивающего пластыря и наложил его на разрыв под ухом Оливии, аккуратно соединив края раны. Она поморщилась, на глазах выступили слезы.
– Определенно, именно этим объясняется результат теста ДНК, который помог обвинить Себастьяна. И поэтому ты указала на него в полиции во время процедуры опознания.
– Где Тори? – спросила Оливия после долгого молчания.
– С моим папой.
– Как тебе удалось выбраться из Броукен-Бар в такой буран?
Коул печально улыбнулся.
– Думаю, нам помогли. Не спрашивай.
Он помолчал, выпрямился, осмотрел повязки, потом перевязь, которую соорудил для ее сломанной руки.
– Иногда, – негромко продолжил он, – я задумываюсь о том, не существует ли более масштабный план, не случается ли только то, что должно случиться. И не должен ли я был вернуться в Броукен-Бар только для того, чтобы встретить тебя.
Ее грустные глаза посмотрели на него. Здоровая рука все еще лежала на спине Эйса.
– Об этом я когда-то спросила Мелоди Вандербильт. Она была женой Гейджа, журналисткой, которая приходила ко мне в больницу и сидела со мной. Я спросила ее, как она думает, можем ли мы точно указать момент, когда наша жизнь сталкивается с жизнью другого человека… – Взгляд Оливии стал острым, как только она осознала сказанное Коулом. – Если Тори с Майроном, то где тогда Гейдж? Он же не прилетел с тобой?
– Оливия…
– О боже, нет… Тот выстрел…
– Он бы этого хотел, Лив. Бертон умирал, конец был уже близок. И ему надо было довести до конца это дело. Все эти двенадцать лет он был убежден в том, что настоящий убийца остался на свободе. И доказал это. Бертон нашел его. Коп нашел убийцу, которого искал.
Оливия покосилась на труп под брезентом, и по ее телу пробежала дрожь.
– А еще Бертон познакомил тебя и Тори.
– Она потеряла
– У нее есть ты.
Коул выдержал ее взгляд.
– Мы справимся, Лив. Вместе.