На тихой улице

– Что-что?

– Во множественном числе. Романы-ы-ы.

– Господи, Кора. Тебе не кажется, что все это немного чересчур? Это ты подстроила арест Лукаса? Кто разозлился на него? Ну ладно, все равно ничего не вышло, его уже выпустили. Скажи, кого ты со своим кружком безумных ведьм посадишь следующим? Чью жизнь разрушишь ради извращенного удовольствия? – Теперь Финн уже кричит.

Я резко бью по тормозам перед домом Джерри.

– Что?! – ору я так же громко.

– В смысле?

– Ты сказал, что Лукаса выпустили. О чем ты? Его арестовали вчера вечером. По серьезному обвинению.

– Ага. А утром он все организовал и его отпустили под залог. Насколько я слышал, за два миллиона долларов, так что вы хорошо поработали, ведьмочки. Испортили жизнь еще одному мужику.

Финн пытается продолжить, но я наклоняюсь над ним, открываю пассажирскую дверцу и выпихиваю его. Плюхнувшись на тротуар, он хлопает дверцей и поднимает руки.

– Мои вещи! – вопит он, когда я трогаюсь с визгом шин.

Но времени нет.

Я звоню Пейдж. Она не отвечает. Звоню Николе. Не отвечает. Боже мой! Лукас на свободе. А вдруг он знает, где она? Звоню в полицию и надеюсь, что успею вовремя.

35

Никола

Кажется, прошло уже несколько недель с тех пор, как я чувствовала тепло солнца на своем лице. Хотя утро холодное и накрапывает дождь, я сижу на заднем дворе Пейдж под навесом и наблюдаю за Эйвери, которая подпрыгивает на одеяле, улыбаясь и оглядываясь по сторонам, завороженная криками птиц и белок. Грант спозаранку уехал в ресторан, но сегодня утром я наконец-то с ним познакомилась, и они с Пейдж выглядели… так уютно. Пейдж принимает душ перед тем, как мы отправимся в город, чтобы купить одежду и пообедать. Пообедать. Вроде бы такая ерунда, но я не помню, когда в последний раз обедала в городе. Чувствую прилив воодушевления. Я знаю, что это еще не конец, однако настроена чуть более оптимистично.

Вдруг, как раз в тот момент, когда Эйвери поднимает голову и смотрит на меня, сжимая крохотные кулачки в вязаных варежках, в виске взрывается боль и в глазах темнеет. Но только на мгновение, потому что я сразу вижу его. Сквозь туман и цветные пятна перед глазами вижу, как он стоит надо мной. Я зову Эйвери, но Лукас оставил ее во дворе и тащит меня за руку. Безвольно оседаю на пол, когда он волочет меня на кухню. Металлический порожек врезается мне в бок. Боже, Лукас хочет, чтобы никто не услышал и не увидел, что он будет со мной делать.

Открываю рот, чтобы снова закричать, но Лукас быстро закрывает его, залепляя скотчем. Я вижу приоткрытый кухонный ящик. Лукас что, успел подготовиться? Или схватил первое, что подвернулось под руку в порыве ярости, и у него нет настоящего плана? Не знаю, что хуже.

Стук колотящегося сердца отдается в голове, а я стараюсь держать руки за спиной, подальше от Лукаса, чтобы он их не связал. Я лежу на холодном кафельном полу за раздвижными стеклянными дверями. Эйвери плачет и кричит, разрывая мне сердце.

– Ты правда думала, что тебе сойдет это с рук? – шипит он с ухмылкой, нависая надо мной.

Я слышу только свою дочь, приподнимаю бедра и пинаю его ногой, попадая по челюсти. Лукас падает на колени, а я вскакиваю. Бегу к другой стороне кухонного островка, срывая с губ скотч, но не могу бросить Эйвери, хотя она совсем рядом. Я слышу ее плач и кричу: