– А ты в курсе, что меня подставили и уволили.
– Ч...что? Кто посмел?! – выпала Сонька, грозно уперев руки в бока.
Я в ответ красноречиво всхлипнула.
Ну вот, опять начинается… Как обычно это бывает, когда ты, уже вдоволь наревевшись и едва-едва успокоившись, чувствуешь, что рядом появился человек, который тебя сейчас пожалеет, то внутри снова разливается горячая обида на несправедливую судьбу, и ты вновь начинаешь рыдать, выжимая остатки жидкости из своего организма. Вот и я… начала.
– Та-а-ак, давай, пошли! – услышав мой вой, скомандовала Сонька. – Буду тебя чаем отпаивать и в чувства приводить, а ты мне тем временем все расскажешь. От и до. Поняла?
Поняла.
И следующие два часы у меня ушли, чтобы сквозь слезы и всхлипы, икания и трясучку поведать Соньке о случившемся. Начиная со вчерашнего дня и просьбы Эллы.
Рассказывала я сбивчиво и торопливо, путалась, запиналась, замолкала и теперь сомневалась, что подруга хоть что-то поняла из моего рассказа, но та задумчиво крутила в руках кружку с остывшим чаем и явно что-то прикидывала в уме.
– Сонь… – позвала я тихонько, – все совсем плохо, да? Скажи, что я непроходимая, безмозглая неудачница.
– Более чем! – обрадовала меня подруга, выдав свое умозаключение. Правда, тут же добавила:
– Но я на твоем месте не стала бы лить слезы. Троицкого надо спасать.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, смотри, если бы ты не рыдала и не жалела себя весь день напролет, то поняла бы, что крыса-то так и осталась на фирме. А Мирон и компания думают, что от нее…
– То есть меня.
– Да, – кивнула Сонька, – что они избавились от информатора своих недругов.
– А это значит, – кивнула уже я, задумавшись, – что рано или поздно недоброжелатели снова что-нибудь выкинут. А так как Мирон сейчас нового подвоха ждать не будет…
– Следующая диверсия станет решающей! – договорила за меня Сонька и задумчиво отхлебнула чая. – Дерьмовенько…
– Я настолько ушла в свои страдания, что об этом даже не подумала! – выдохнула я сокрушенно, припечатав ладошкой по столу так, что ложки в кружках звякнули.
Слез тут же как ни бывало, их место заняла просыпающаяся из глубин души злость. Я даже челюсти сжала от досады!
– Вот бы я этих заговорщиков… гр-р-р!