Я уже открыла рот и набрала в легкие воздуха, собираясь громко завизжать и поднять на уши весь гигантский особняк, когда пес, будто почуяв, что испуганная я на грани, прижал уши и отполз от края кровати, повиливая своим мохнатым опахалом (читай, хвостом). А потом вообще с нее слез, усевшись на достаточной от меня дистанции по другую сторону спальни. Ну, прямо до ужаса примерный мальчик!
Вдох-выдох, Совина. Спокойно.
Так, истерика отменяется. Рот я захлопнула, на ноги кое-как поднялась. Хоть они все еще были ватными и держать не желали. Схватив плед с кровати, прикрылась им, как щитом. Смешно. Но, похоже, я действительно верила, что если Роки решит меня сожрать, эта пушистая тряпка меня спасет.
– Х...хороший мальчик, – прошептала я, попятившись к двери.
Вместе с сердцем, кажется, каждый нерв, каждая венка пульсировали от напряжения.
Пес сидел. Молча наблюдал за моими манипуляциями и не двигался.
И тут я осознала. Это было словно вспышка или озарение. Проснулся мой мозг, и разумная Лера поняла, что ведь этот гигантский леонбергер с добрыми глазами не станет меня есть, кусать или калечить. Судя по всему, наглая мохнатая морда спала со мной все это время на кровати, а судя по пледу в моих руках, Мирон прекрасно нас видел. Он меня и накрыл, потому что, когда я ложилась спать, в моем распоряжении был только скромный краешек одеяла, на которое я завалилась.
Значит… можно выдохнуть?
Можно-то можно, но сделать это оказалось крайне сложно. И тем не менее, я перестала пятиться к двери. Остановилась, не зная, что я хочу больше: бежать или погладить эту пушистую мордаху.
Пес решил мои метания за меня. Легонько поскуливая, несмело двинулся в мою сторону. Шаг за шагом его пушистой лапой, и вот его огромная пасть уже в метре от меня.
Ну, все…
Зажмурилась. Притихла, не двигаясь, приготовившись быть съеденной и… почувствовала, как холодный нос собаки легонько уткнулся мне в живот. Вздрогнула от неожиданности и по-прежнему не открывая глаз, протянула ладошку, прикасаясь пальчиками к мягкой шерсти животного.
Возликовала. Не съел! Не укусил!
Наоборот, Роки, странно даже подумать, но пес будто чувствовал, что я беременна! Что внутри меня растет маленькая жизнь! Слишком уж преданным был его взгляд и осторожными прикосновения к животу. Ни с чем не сравнимое ощущение, аж мурашки от волнения побежали по рукам!
И меня накрыло. Такой мириадой чувств, что не объяснить словами. Затопило непонятно откуда взявшейся радостью и щемящей в груди нежностью. И хоть руки все еще мелко подрагивали, так как многолетний страх – это вещь, въевшаяся уже на подкорку сознания, и расстаться с ней не так уж и просто, но я уверенней потрепала животного между ушами, а потом вообще присела на корточки и обняла.
– Хороший, хороший пес! – приговаривала и мацала мягкую шерсть.
Роки почувствовав, что я его больше не боюсь и убегать не собираюсь, тоже оживился. Завилял хвостом, заерзал на месте, требуя с ним поиграть. А потом вырвался из моего удушающего захвата и засеменил в сторону лестницы.
– Роки, стой… – прошептала, бросившись следом, – подожди!
Но уже послышался цокот его когтей по паркету, а потом шум в гостиной на первом этаже.
Смотался, предатель!