Я стояла тише мыши и, навострив уши, прислушивалась к тихому разговору парочки за столиком неподалеку. Благо, расположение полок и вешалок в кафе позволяло за ними укрыться и оставаться незамеченной.
Я вполне осознавала, что веду себя крайне неразумно, даже вообще неправильно, но желание разобраться во всей этой истории с подставами Мирона до конца, пересилило чувство совести.
– Чего ты пытаешься добиться своими провокациями, Элла? Почему ты никак не уймешься? – отец Мира явно был зол и разговаривал с Эллочкой сквозь зубы.
Не хотелось бы думать, что Александр изменяет или когда-то изменял матери Мирона. Не знаю, почему, но на банкете мне показалось, что они идеальная, утонченная и очень гармоничная пара. Пожалуй, узнай я сейчас, что за красивой оберткой скрываются простые мирские страсти и грязные супружеские измены, мое виденье мира исключительно в розовом свете разобьется в хлам.
– Это не провокация, а всего лишь просьба.
– Просьба? Просьба?! Ты ставишь мне какие-то условия и угрожаешь спокойствию моего сына, моей семьи! Пытаешься манипулировать и совершенно не ощущаешь дозволенных границ. Так что прекращай! Не падай в моих глазах еще ниже, чем ты уже упала.
У-у-ух, как резко и хлестко. Мне даже жалко стало Эллочку. Правда, ненадолго, потом жалость канула в небытие, когда моя бывшая начальница ответила не менее злым фырканьем:
– Не рычи на меня!
Надо же, она и так умеет? Стерва.
– Я не могу не рычать на тебя. Хватит лезть в мою семью! У нас никогда ничего не было и быть не может, и ты прекрасно это знаешь! – отчеканил зло Александр. – И от того, что ты сейчас будешь меня шантажировать своими связями в прессе, сильно ничего в нашей жизни не поменяется, ясно?
У меня же камень с души упал. Не изменяет. Не изменял и, судя по всему, не собирается. Уже хорошо. Тогда что за спектакль?
Я приложила ладошки к груди и снова прислушалась. За столиком была какая-то возня, скрипнул стула, и, судя по звякнувшему блюдцу, кто-то сильно психанул. А потом относительную тишину кафе, перекрикивая фоном звучащую мелодию, нарушили истеричные нотки в исполнении Эллочки-стервы-Робертовны:
–У тебя, может, и нет, а вот у твоего сына – да.
Вот же… тварь!
Ох, как чешутся руки! Как зудят ладошки, и сжимаются мысленно на шее дамочки, пальцы! Ох, как хочется надавать ей по ее разукрашенным румянами щекам.
Курица!
Так, нет. Стоп! Тихо, Лера. Спокойно, Лера.
– Ты прекрасно знаешь, что я могу разнести репутацию твоего сына в пух и прах перед глазами вашего многоуважаемого тирана деда. Удивишься, но мне нужно только щелкнуть пальцами, и в прессе “случайно” всплывает занимательная статейка об избраннице твоего сына. Думаешь, твой отец будет счастлив, когда узнает, что внучок пригрел на груди змею, подосланную за ним же и шпионить?
Ну, все-е-е! Приличные слова у меня закончились. Внутри все горело яростным огнем, и меня скручивало и выворачивало наизнанку от злости. Бешенства. И праведного гнева вселенского масштаба! Как я хочу, чтобы однажды этой мымре на голову свалился кирпич! Огромный, увесистый и прочный кирпич! Да, я девушка хорошая и зла людям не желаю, но Элла не человек. Тварь, каких поискать надо!
– Ты не сделаешь этого! – прозвучало вкрадчивым, пугающе спокойным мужским голосом.