– В, – бросаю взгляд на часы, – десять вечера?
– Ну, это ты у нас гордый монах, по своей Совиной слюни пускаешь, а у меня очень даже насыщенная ночная жизнь, – подколол Костя, натягивая пиджак. – Может, отрастишь яйца и наберешься смелости позвонить своей Валерии, а не киснуть дома в одиночестве?
– Иди уже, – ухмыльнулся, – завтра только попробуй опоздать, – говорю тоном гендиректора, а про себя думаю: нужен я Валерии, ага. Тем более, сейчас, став ее боссом. Чтобы потом что? Снова точки над этими дурацкими “и” расставлять?
– Что ты, опоздание – это не про меня. Ты же знаешь, я как часы! – заржал Костян и тут же скрылся с глаз моих, закрывая за собой дверь. А мне запоздало пришло на ум, что не просто так он свинтил так быстро после вопроса про модель. Побоялся ляпнуть раньше времени лишнего? Ох, чувствую, завтра полетят головы.
После ухода друга сгрузил посуду в посудомойку, послонялся по дому еще какое-то время, покрутил в руках телефон, все думая над словами Костяна и порываясь набрать Лере, но, хоть убейте, не понимал, что бы я ей сказал.
Привет? – Глупо.
Соскучился? – Смешно!
Хоть до чертиков сильно хотелось услышать ее голос.
Два дня не виделись, а меня уже клинит. Но я ее босс, и если уж я принял такое решение – взять Совину на работу, то мне с этим решением и жить. Тем более вечер выходного дня, где гарантия, что Валерия сейчас одна? Может, у нее вообще кто-то есть? С нашей ночи прошло почти два месяца, черт его знает, может, снова со своим придурком Славой сошлась?
Слава – действительно имя, от которого одни неприятности.
Так что вариант, что у нее есть парень или снова жених, исключать нельзя. Правда, стоило только подумать, внутри аж заклокотало все. С психу вырубил жужжащий монотонно телек и пошел спать. К черту все!
Лера
Раз, овечка.
Лера, ты спишь.
Два, овечка.
Очень крепко и сладко спишь, Совина!
Три, овечка.
Твоя голова пуста, там свистит ветер, и звенит тишина. Ты ужасно устала, и твои веки наливаются свинцом. Тяжелеют, и ты медленно-медленно проваливаешься в сладкую дремоту и засып…
Да нет же, черт! Не сплю я!
Подскакиваю на кровати, зло поджимая губы. Усаживаюсь, укутавшись теплым одеялом в середине июня по самые уши, и пялюсь в стену, едва не пыхтя от злости, как паровоз.