– Обычно я таким тоном строгого воспитателя разговариваю со своими тугодумами-подчиненными в офисе. Внимание, вопрос: что ты творишь со мной, снежинка?
Ответа нет, только гордо вздернутый носик и хитрая улыбка мне как доказательство того, что эта малышка понимает, какая у нее надо мной колоссальная власть.
Не удержавшись, осторожно щиплю задиру за ягодицу, да не вовремя. Ева вздрагивает и опрокидывает ложку с замешанным тестом не в миску, а прямо себе на футболку, охнув.
– Ой, футболка, черт! – бубнит, бросившись к раковине, торопливо вытирая водой растекающееся все больше пятно. – Испортила же, жалко...
– Да брось ты, – забираю у нее полотенце. – Выкинем ее, это всего лишь тряпка, не стоит из-за нее так убиваться.
– Нет, я ее потом постираю, – протестует Ева, разглядывая живописный ляп. – Только мне сейчас переодеться не во что, только если в платье...
– Возьми у меня в гардеробе любую другую, какая приглянется. Они все в твоем полном распоряжении, снежинка.
– Хорошо, спасибо. Я сейчас вернусь.
Ева торопливо исчезает на втором этаже, а я, вновь проводив ее взглядом, уже второй раз за утро включаю чайник, с головой уйдя в свои мысли. Таращусь в стену, прикидывая, с чего лучше начать свои признания, и не сразу до меня доходит, что что-то не так. А именно: тишину в доме нарушает навязчивая долбежка в дверь. Входную. С той стороны в нее уже буквально колотят, а не стучат.
Я даже не сразу понял, что происходит, чересчур привыкнув к отшельнической жизни, мозг отказывался воспринимать притащившихся с утра пораньше первого января гостей.
Но стук не умолкал.
Я, все еще плохо соображая и не допуская даже задней мысли, подхожу и дергаю ручку. Открываю скорее чисто на автомате. И вот тут все не то что упало, оборвалось к чертовой матери! В дом резким порывом ворвался морозный воздуха, а в нос ударил аромат знакомых, слишком резких, приторно-сладких женских духов.
Глаза сфокусировались на вновь прибывших, и честно, рука даже дернулась, чтобы закрыть дверь обратно. Уже даже представил в своей голове, как к херам захлопываю ее прямо перед носом у этих двоих, “щелкнув” одним махом обоих. Прекрасная картинка. Не знаю, как удержался.
– Дамир, привет! – заявляет с ходу Ника, растягивая губы в от и до фальшивой улыбке. – А я к тебе. Соскучилась ужасно! – тянет ко мне руки, но я отшатываюсь.
– Какого черта ты здесь забыла? – шиплю сквозь зубы, стараясь сильно не повышать голос. Все еще тешу себя слабой надеждой выставить обоих вон до того, как их увидит Ева. Не так она должна узнать. Ой, не так!
– Разве ты не рад меня видеть? – искреннее удивление во взгляде бывшей. – Вообще-то я хотела сделать тебе приятный сюрприз, – для полноты картины не хватает шмыганья носом и надутых губ.
– Сюрприз удался, Ника. Только я, по-моему, ясно выразился, что между нами все кончено. Вроде бы я проблемами с дикцией не страдаю, а ты на слух никогда не жаловалась.
– Дамир, ну, я же…
– Ну, а ты? – перебиваю Веронику, переводя взгляд на “любимого” ухмыляющегося отпрыска, подпирающего плечом дверной косяк. – Чем обязан? Чего приперся? Всех баб перетрахал, заняться стало нечем, щенок? Ноги в руки и греби отсюда, пока голову не открутил! – тычу пальцем в грудь вмиг подобравшего и набычившегося сына.
– И за что же на этот раз? – ухмыляется Тим. Конечно, этому придурку и невдомек, что я в курсе всех его “подвигов” во имя “любви”. Скотина.