– Вон оно как! – ухмыляется, качая головой. – Может быть, я тогда чего-то не понимаю? Может, зря я так плохо думаю про отца?
– К чему ты клонишь?
– Тимур, твою мать, заканчивай этот спектакль! – рык Дама.
– Зачем же, еще рано. У меня еще много версий! Например, Лина, детка, так может, это ты просто решила отхапать “папика” побогаче? Жизни молодой, хорошей, сытной захотелось, а я не котируюсь. Что с меня взять-то, те копейки, что есть, и то не мои, а его, – кивает в сторону отца Тим, а у меня от его “версии” волоски на коже дыбом встали.
Дам дернулся в сторону сына, но мои руки все еще крепко цеплялись за него.
– Не надо, Дам, – шепчу. – Он выговорится и уйдет.
Только, похоже, у парня напрочь отказали тормоза:
– Может, на самом деле это был твой расчетливый план, чтобы влезть в нашу семью? А что? – обводит взглядом присутствующих парень, как в каком-то тупом кино, в момент, где разоблачают главного преступника. – Согласитесь, шикарный разгон от девчонки, живущей с вредной сварливой бабкой, перебиваясь с копейки на копейку, до любовницы миллиардера, неплохо, да? – из Тима так и льются гадости, а я такой “грязной” и так мерзко себя еще точно не чувствовала!
Противно. Отвратительно. Обидно. Такие обвинения имели бы место быть, если бы я хотя бы знала, кто такой Дам! Но я же…
– Надо было-то всего н...
– Если ты сейчас же не замолчишь, – перебивает Дам, не дав Тиму озвучить то, о чем все мы и так прекрасно догадались, – я не посмотрю на то, что ты мой сын, Тимур. Раз по-другому не понимаешь, то клянусь, врежу так, что пробороздишь рожей по ступенькам и потом эти самые “копейки” будешь на новые зубы откладывать! – Дамир выступает чуть вперед, почти пряча меня у себя за широкой спиной, и то и дело сжимает и разжимает более чем внушительные кулаки. Мужчина уже просто на грани, и я вижу, что еще немного, и он и правда врежет наглецу.
– Дам, не ведись, он ведь специально, – хватаю его за руку. – Я верю тебе, слышишь? Мне все равно, что он говорит и как он считает. Не надо! – каким бы гадом не был Тим, он все же его сын. И какими бы сложными между отцом и сыном не были отношения, я не хочу, чтобы однажды Дамир пожалел о сделанном. Поднять руку на ребенка – это ужасно неправильно! Даже на такого, как Тимур.
– Тим, – смотрю на парня, – просто уйди отсюда. Хватит!
– С чего бы это? Я справедливости хочу.
– Признаться честно, я такого от тебя, Дамир, не ожидала, – наконец отмирает молчавшая и державшаяся до этого “в тени” скандала женщина. Цокая своими высокими каблуками по паркету, незнакомка выходит вперед. Словно на прогулке в парке проходит вдоль гостиной и, подцепив своими длинными пальцами с кричащим маникюром, берет в руки с кофейного столика мою… снежинку!
Ну, уж нет!
У меня внутри все буквально закипело! Взбунтовалось. Забурлило, и кровь в висках заклокотала. Сердце ударилось о ребра, а пульс зашкалил от прилива адреналина. Будто меня только что поставили на лыжи и толкнули с самой высокой горы!
А то, как она презрительно, словно грязь на пальцах, рассматривает мой подарок, крутя в своих отвратительно “грязных” руках, буквально подтолкнуло меня обойти Дама. Ноги сами понесли вперед.
– Ева! – пытается схватить меня за руку Дам, но у меня перед глазами пелена. – Вероника, положи снежинку на место! – видимо, разгадав причину моего порыва, говорит предупреждающе Дам. Но это как отнять любимую игрушку у ребенка. Он хочет крушить, истерить и, возможно, выдрать злой тете волосы.
– Что это за… – начинает женщина, но не договаривает. Потому что я, подлетев, топая босыми ногами по полу, как маленький слоник, вполне себе спокойно двумя пальцами выхватываю из ее цепких рук подарок Дама мне и, выдав улыбку, больше смахивающую на оскал, говорю: