Пока я возилась с мукой и тестом, Злата что-то делала на своем ноутбуке. В кухне то и дело стоял цокот ноготков по клавиатуре и задумчивое златкино “хм-м-м”.
– Фамилия довольно распространенная, – выводит из мыслей голос подруги, – без знания каких-либо фактов из жизни или хотя бы имен родственников найти информацию сложно, но попробовать-то можно.
– Нужно, – соглашаюсь я. – Еще поищи информацию на Абашева старшего, – прошу подругу. – Вдруг можно достать его номер или номер его офиса… хоть что-то! – смотрю взглядом, полным мольбы, на Злату, но тут слышится, как открывается входная дверь. Подруга моментально закрывает свою технику.
– Я поищу, – говорит шепотом. – Обязательно отыщу что-нибудь, что поможет тебе связаться с ним. Не нервничай ты так, прорвемся, – хлопает меня по плечу и приобнимает.
Нет, я правда не знаю, что бы я без нее делала. Уже раскисла бы давно, как квашня.
После мы пьем чай, и я провожаю Злату.
Подруга приободряюще улыбается, показывая жестом, что “держит за меня кулачки” и обещает прийти утром.
Когда дверь за ней закрывается, я иду в свою спальню и хожу из угла в угол. Не нахожу себе места, потому что я не успокоилась. И спокойной априори быть не могу. Чем дальше, тем больше на меня давит тишина и неизвестность. Я начинаю закипать, как проклятый чайник, еще немного – и из “носика” пойдет пар, а “крышечка” засвистит. Я уже готова метать молнии, орать и требовать сатисфакции.
Но не могу. Не тот характер. Не та натура. И воспитание, чтоб его, не то.
Не могу я противостоять бабушке, но мысленно настраиваюсь на серьезный разговор. Я должна знать. А она обязана мне рассказать. Внутренне для себя я уже решила: эта попытка ее разговорить будет финальной. И если она опять будет отмалчиваться, что ж… тогда мне придется разбираться во всем самой.
– Баб, – прохожу в ее комнату после того, как, еще раз посмотрев на фото родителей, решилась-таки. Была не была.
– Что такое?
– Расскажи про маму с папой! – не прошу, требую. – Кто они? Чем они занимались? Куда они в тот день летели? И почему ты так настроена против отца? – начинаю задавать вопросы, а любимая бабуля морщит нос, отворачиваясь.
– Влюбившись в него, твоя мать потеряла разум, – говорит она. – Все.
– Что все?
– Все, что тебе нужно знать. Больше мне рассказать нечего! – сказала, как отрезала. Будто эти люди были для нее так, мусор под ногами, и мне странно это слышать! Они были бизнесменами. Достойными людьми, добившимися значимых высот в своей жизни. Отели. Целая сеть – это было их достижением. Они были состоятельными людьми, по крайней мере, не бедствующими, не сидели у родителей на шее, не вели разгульный образ жизни. Их знали, их уважали. И это очень странно, что бабушка так отзывается о них.
– Кто мой отец? – повторяю еще раз, не собираясь сдаваться.
– Бездарь, – огрызнулась она.
Я замерла от прилившего возмущения, но прикусила язык.
– Бездарь, совративший мою дочь. Хулиган. Ничего из себя не представляющий человек, живущий на деньги своих родителей. Бабник и гнилой человек. Да к тому же еще и старше, чем моя Ольга, на добрый десяток лет! Спуталась же… Все. Больше я не хочу об этом говорить. Все, что тебе надо знать, – что из-за него она погибла.